Пристрелочник

Здесь, на «Святой Руси» только за четыре года Батыева нашествия — сожжены две трети городов из, примерно, 300. Для сравнения: в Великую Отечественную в СССР уничтожено 1710 городов из общего числа городов — 1241, пгт — 1711 по административному делению на 1 января 1941 года.

— Не, боярич. Не получится. Речки у нас тута… великоваты. Чтобы за них посады ставить. Да и головка городская… маловата будет.

Приятно. Не ошибся — Глазко видит проблему. Нужны мосты. А Ока и Волга — не Неглинная с Яузой. Да и цитадель должна быть достаточного размера, чтобы принять и разместить, на время осады, всё население города и окрестностей.

— На одну сторону строить надо. Вдоль этих… Дятловых гор. А иначе никак.

Можно и так. Пример — Волгоград. Сто вёрст в линию по одному берегу. Скоростной подземный трамвай — средство обеспечения связности.

Можно. Но — не нужно.

Глазко чешет затылок. И осмеливается критикнуть:

— Ох, и худое ж ты место для городка выбрал, боярич. Негожее. Жить-то тута… только мучиться. Эк ты… прошибся.

Вот, уже и свои меня критикуют. А — зря. «Видят, а не разумеют». Дурнем его выставить? Жалко. У меня есть правило: если можешь — согласись. Хоть с чем-нибудь. Хоть — с алфавитом.

— Правильно говоришь, Глазко. Строить надо на одной стороне. По параболе.

— Чего-чего?! Как это, как это?! Что за хрень? Пара и ещё боле? Тройка, что ль?

Я загадочно улыбаюсь. Народ взволновался от непонимания. И раскрыл души от предвкушения. Сходно с цирковым фокусом: публика — прониклась. Прониклась ощущением возможности невозможного.

Ну вот же! Всё — перед тобой! Задача — поставлена, все решения — плохи. Все, даже и те, кто рта не раскрыл, слова не сказал — про себя-то думали. Как бы они, как бы по их суждению… И ничего приличного не выходит. В их голову не приходит. А Ванька вон — зубы скалит. Додумался до чего-то. Своей плешивой тыковкой. А я своей — нет. Ну так Ванька — воевода, он городом правит, а я тута — только дерева роняю. Ну! Давай! Давай воевода! Ну нет же решения! Ну, скажи. Хоть намекни-то!

Вот сейчас… оп-ля… И из рукавов — козырные тузы веером, из-за пазухи — голуби стаями, из штанин — кролики толпами. И все — визжат и аплодируют!

Всё просто, ребята — Парабола Ладовского. Я — не додумался. Я просто вспомнил.

Когда вы слышите жужжание оводов — вы же не додумываетесь, вы просто знаете: скотину нужно быстренько угонять в воду. Это вбито в вас отцами-дедами. Повседневный опыт местной жизни. В нужный момент — опыт вспоминается. А мне эта «парабола» просто где-то когда-то на глаза попала. В первой жизни. А теперь — всплыла.

Я аккуратно стираю рисунок на песке, оставляю только большое Т наших рек.

— Город будет строиться вот так, по параболе. По берегам обеих рек.

Я вписываю в правый нижний квадрант… кривую второго порядка. Парабола или гипербола? А я знаю? Как получится. При наложении на реальный рельеф местности… произойдут аберрации. Но для начала: берега рек — асимптоты застройки. Между центром и вершиной гиперболы — овал. Здесь будет моя резиденция. Диаметр кривой направлен на юго-восток — город получится солнечным. В фокус посадим церковь… Или торговую площадь? Хорды — перпендикулярно оси. Вероятно, с загибом на концах наружу. Дальше, при развитии, впишем в первую кривую — подобную. Со смещением по оси.

— Э… а почему так не строят? (Глазко прав — обратимся к опыту предков).

— Строят. (О, Ивашко голос подал) Мысовые города так растут. От укрепления в середке, на речном или озёрном мысу, в обе стороны по берегу. Только… посады садятся у воды. Растягиваются. Они — к воде лицом строятся. Ниточкой. Их и выжигают. А тут воевода… внутрь город разворачивает.

— Дык… погодь. Забота-то та же: наверх воды не натаскаешься. Не-не, ты, Иван Акимыч, оно конецно, ума палата. Так-то оно… красиво. Но каждый день по десятку вёдер с реки да на верхотуру… Не… (Вот и из новеньких один решился рот открыть. Втягиваются новички в дела наши).

— Будет у тебя водица. Вдоволь. Прокуй, ты где?

— Цо?! Вот эта… вот такое… он цо, с вёдрами набегаетця?!

Прокуй, бедняга, ни сном, ни духом. Он грустно сидел в сторонке, думал «тяжкую думу свою». Я его из Пердуновки вытащил, кузню его велел сюда перетащить. Он всё привёз, столько труда потратил. Он так ждал, надеялся… На новом месте… А тут… тут ничего интересного нет. Походный горн поставили, инструмент правят. Но это работа для подмастерьев. А ему тут… скучно, дела нет.

Парень растерянно смотрит на меня. Он же кузнец, а не водонос! Или я так обиделся на его постоянные не слишком уважительные «всплески и закидоны» в мой адрес? А теперь, по своему господскому праву, буду его гнобить и на дурную работу ставить?

— Зачем его с вёдрами гонять? Прокуй из самых лучших на Святой Руси кузнецов. Не — «вот это вот такое», а — лучший. Понятно? И, ежели нужда будет, то ты, мил человек, сам ему будешь и воду носить, и утиральник подавать. По его слову. Хорошо уразумел? Прокуй сделает нам штуку одну… Называется — центробежный насос.