Пристроить Коляна (СИ)

— А родители Веника в курсе, м?

— Они на смене!

— Сомневаюсь. Иначе бы вы здесь не сидели.

Прохожу мимо них, к двери квартиры. Звоню.

За спиной — волны страха и гробовое молчание.

— Ну что, проводил уже?

Открывшая дверь женщина с приятным усталым лицом с недоумением смотрит на меня, так и не завершив фразу.

— Добрый день, — опять соблюдаю я вежливость, — вы — мама Вениамина? Татьяна?

Позади сопит удивленно Веник. Ну а что, парень, неужели ты думал, что я не узнаю, кто ты и что ты?

Похоже, не все про меня тебе Ленка рассказала.

— Даааа… А что с Веней? Он опять? Опять?

По каким-то признакам она видит во мне полицейского и скорбно сжимает ладони у груди. Мне это сразу о многом говорит. Веня у нас — веселый парень, оказывается. И визиты полиции в этот дом уже были.

А племяшка-то у меня — молодец. Умеет в парнях разбираться. Вся в маму свою, похоже, пошла.

Зачет.

— Не волнуйтесь, я — дядя Лены Митрошкиной, знаете ее?

— Да, конечно, одноклассница Вени, — тут она спохватывается, — проходите, пожалуйста! А что случилось? Венечка ее провожать домой пошел…

Я захожу в крохотную прихожую, оглядываюсь профессионально цепко. Чистенько, бедненько.

— Я просто хотел бы вас попросить… Лена немного переживает разлуку с мамой, волнуется. Я ее встретил, все хорошо, Вениамин сейчас придет домой. Вы, пожалуйста, если она опять к вам в гости придет, дайте мне знать сразу. И ваш номер можно?

Она кивает, обмениваемся телефонами.

— Но я не понимаю… Венечка — хороший мальчик, и они просто дружат…

Святая ты простота…

— И впредь, я бы не хотел видеть Вениамина рядом со своей племянницей. Она сейчас очень уязвима, переживает. А ей надо учиться. И время на это тратить. А не на посиделки с вашим сыном в подъезде.

Придаю голосу профессиональной жесткости, женщина суровеет, поджимает губы.

— Венечка — хороший мальчик, — кидается она на защиту сына, — и он никогда ничего…

— Ну да, — я припоминаю наглую лапку на плече племяшки, — не сомневаюсь. Но настаиваю. У него, кажется, сложности небольшие?

Полного досье на парня у меня нет, но это нетрудно же.

— Он просто… Ошибся! И мы с отцом, и классный руководитель…

— Вот, к классному руководителю я тоже зайду завтра. Познакомлюсь. Как ее зовут?

— Вера Валентиновна Синицина…

О, как…

Интересно все больше и больше…

Как это до меня сразу не дошло?

Конечно, если они одноклассники с Ленкой, то и класснуха у них одна. Злючка зеленоглазая.

Прикольно.

Толкаю речь, призванную напугать и построить.

— Я думаю, что сейчас, когда такая сложная ситуация и в школе, и возраст тоже непростой, мы с вами, как близкие люди, родители, должны выступить единым фронтом… Вашему сыну надо учиться, исправлять оценки, моей племяннице надо возвращаться к спокойной жизни и не отвлекаться на… Посторонние вещи. Так всем лучше будет. И Лене, и Вениамину, с его неприятностями с полицией.

Женщина еще больше бледнеет, кивает сурово.

Я испытываю маленький укол совести, что так беззастенчиво нашел больную мозоль и качественно на нее надавил. Будет Венику сегодня веселье дома.

Но совесть колет всего одну секунду.

Мне нужна нормальная адекватная племяшка, трабблов и так хватает в жизни. И наличие под боком стремного Веника плохо скажется на управляемости Ленки. А потому его надо с горизонта убрать.

И завтра я обязательно поговорю об этом с их маленькой, сладкой классной руководительницей.

Прекрасный повод.

Прекрасный.

7. Поход дяди Коли в школу

— Ты как там, живая?

Я оглядываюсь назад, на племяшку, выражения лица которой, естественно, в шлеме не вижу.

Но, судя по тому, как маленькие пальчики не хотят разжиматься на моем животе, думаю, что она под впечатлением.

Раньше я ее на байке не катал, да и сейчас не стал бы. Малявка еще.

Но куда деваться?

Отправлять ее одну на такси, особенно, после истерики в подъезде, когда она ни в какую не желала покидать своего сопливого кавалера, а кавалер орал на меня матом до тех пор, пока его мать ремнем в квартиру не загнала… Ну, не вариант после такого на такси.

А оставлять своего элитного зверя в спальном районе — тоже так себе решение.

В итоге нацепил шлем, сразу приглушив звуки истерики, порадовался, что на уши перестало давить от ее крика, потом сел на байк, мотнул ей головой, указывая направление движения. Ленка постояла, подулась, а потом села, естественно.

Я и не сомневался. Все бабы одинаковые, что в тринадцать, что в пятьдесят. Любопытные, как кошки. И жадные до всего нового.

Уверен, будет потом одноклассницам о своих впечатлениях рассказывать. Еще и популярной девчонкой станет в классе.

И вот теперь, ссаживая ее с байка и снимая шлем, я готовился ко многому. Немалый процент в вероятностях занимало продолжение истерики.

Но племяшка удивляет.

Смотрит на меня глазищами своими. А они печальные-печальные. Как у котенка брошенного, бездомного.

И такая тоска меня берет! И опять злость на Вальку-дуру, и на себя самого, дебила толстокожего.

— Иди сюда, — вздыхаю, насильно утягиваю ее за плечики к себе.

Обнимаю.