Пристроить Коляна (СИ)

— Почему незаконно? Она — моя племянница!

Уже рявкаю, нагибаясь прямо к пышущему гневом лицу. И не вижу я уже ничего в ней интересного, вкусного, не хочу играть. Завела до невозможности, разозлила. Хотя, тут злиться бы мне на себя только, дурака разговорчивого, но пока она — главный объект.

— Потому что для установления таких программ необходимо разрешение! Особенно это касается несовершеннолетних! Если вы не законный представитель, то права не имеете! И, пожалуй, Лене стоит про это знать! И вообще, я с ней отдельно поговорю, выясню, насколько обоснованы ваши претензии по поводу ее общения с Самсоновым! Может, есть другие причины для такого ее поведения!

Она цедит мне эти слова уже прямо в лицо, глаза злобно сверкают, в голосе твердость и учительские интонации, которые отдельно бесят. Так же бесят, как и то, что я ей по всем фронтам проигрываю. Это чего за хрень такая?

— Какие, нахрен, причины? Ты охерела?

— Не сметь разговаривать со мной в таком тоне! — шипит она, — здесь вам не кабак, а школа! И я — не одна из ваших… женщин, а учитель! А Лена может вас просто бояться! Вот и сбегает!

— Ах ты, стерва ядовитая!

Это уже предел! Вот реально, предел!

— Не смейте…

Наверно, она в очередной раз хочет пояснить мне, что я смею, а что нет.

Но не успевает.

Потому что мои нервы — и без того не канаты стальные — с треском лопаются, и я нахожу единственный способ заткнуть ее.

Резко сокращаю последнее, совершенно ничтожное расстояние между нашими лицами, прихватываю ее за затылок и вжираюсь в раскрытые для уничижительной речи губы.

Сразу жестко.

Сразу грубо.

Она изумленно застывает, кажется, не веря в происходящее.

Я и сам не верю, что делаю это.

Но останавливаться не собираюсь.

Вера, опомнившись, возмущенно мычит и пытается оттолкнуть меня. Колотит кулачками по плечам.

Но мне пофиг.

Ее вкус одуряет, он именно такой, как я себе и представлял: свеже-пряный, обжигающе приятный.

Настолько, что в голове мутится. И хочется большего.

Я дергаю ее за талию к себе со стула, поднимаю, фиксирую крепко и жестко, не позволяя двинуться. Не прекращая целовать, все сильнее и напористей.

Она все мычит, упирается руками в плечи, отталкивает.

Но мне, опять же, пофиг.

Я понимаю, что перешел грань, прекрасно понимаю, что после этого не быть мне с ней в хороших отношениях…

Да не больно-то и хотелось!

В ее глазах я и так уже негодяй, бабник и мерзавец!

Ну вот и нехер разочаровывать женщину.

Тем более, что это не в моих правилах!

8. Конструктивный разговор

У вас когда-нибудь было такое, что вот о чем-то думаешь таком нереальном, постоянно в голове прокручиваешь, прикидываешь хрен к носу и так и сяк, можно сказать, мысленно облизываешься, предвкушая, как ты это получишь…

А потом, когда получаешь — НЕ ТО! Вернее… ТО. Но недостаточно. Не так, как думалось, не дотягивает до ожидаемого тобой ощущения. И так обидно становится… И странно, что предвкушение удовольствия гораздо круче самого удовольствия.

И только одно греет в такой ситуации — кайф от того, что все же добился, сделал, заполучил.

Красавчик, короче.

Так вот.

С поцелуем Злючки было СОВЕРШЕННО НЕ ТАК!

Настолько не так, что я на какое-то время даже соображение теряю.

Обычно такой хрени не происходит.

Все мужики, по-моему, знают это состояние, когда целуешь бабу, красивую, желанную, и сам мысленно прикидываешь, как ты ее в постель уложишь. Если в людном месте, то как бы быстрее до квартиры или отеля добраться, если наедине, то до любой горизонтальной поверхности. Хотя мне и вертикальные тоже нормально заходили. Главное же не место, а человек. Если человек хороший, то и кайф больше.

Короче говоря, поцелуй для нас, в принципе, не главное. Есть — отлично, возбуждает, можно просканировать, насколько быстро удастся уложить в кровать женщину. Нет, да ну и фиг с ним. Главное, чтоб все остальное было.

Со Злючкой, до которой я, наконец-то, добрался после охренительного, лично для меня, антирекорда по времени соблазнения, все происходит странно.

Вернее, со мной происходит кое-что. Странное.

А именно, мне сносит башню.

Сразу и напрочь.

Причем, не в тот момент, когда я ее начинаю целовать, нет. Это безумно приятно, конечно, она вкусная, свежая и мягкая. И губы у нее именно такие, как мне представлялось. А тело под моими загребущими лапами даже еще лучше, чем мне представлялось, тут вообще без вариантов.

Она отбивается. Лупит меня по плечам, мычит что-то в рот возмущенно и, наверно, матерно, если умеет, конечно, мат, а не только свои высоколитературные прибамбасы. Но я терплю и не отрываюсь от нее.

Плевать мне в этот момент на место и время. И плевать, что и то, и другое — нихрена не подходящее.

Я злой и жесткий. Она меня выбесила, она виновата.

О своих просчетах в общении с сильно умной и языкастой бабой я потом буду думать, а сейчас стараюсь ее язык в нужное русло повернуть.

И прикидываю, сквозь марево в глазах и шум в ушах, куда ее тащить. То ли к себе, то ли к ней. То ли… Ну вы поняли, да?

Мозг функционирует. В одном направлении, правда, но работает.

Но это все ровно до того момента, пока она…

Не начинает отвечать.