Приступ

— А имение твой на речке Бобёрке?

— Нету у меня имения. Служилый я.

— А жена есть?

— Нету! Да что ты всё выспрашиваешь! Коли твой верх, так и казни по зверству твоему. Ты же «Зверь». Или соврали шиши твои?

Прозвище моё для остальных полонян — новость. Даже и княгиня очнулась, начала по сторонам оглядываться.

Точно — похож. На Боброка с Куликовского поля: узнал больше, раньше других.

— Не соврали. Зверь. Но не дикий, а лютый. Просто так — людей не режу. Но коли дашь причину — не замедлю.

Поднял голову Жиздора на уровень своих глаз, посмотрел в мёртвые зрачки. Надо бы веки закрыть. И мешок бы, а то таскать неудобно. Повторил в лицо покойнику:

— Я — не замедлю, ты — не избегнешь.

Подъехал, наконец, Охрим, подал ковровый мешок. Аккуратно опустил, отдал. Боброк, как и другие, полоняне и бойцы, смотрит неотрывно.

Ещё бы: чтобы главу Великого Князя в мешок клали — раз в жизни увидеть можно. Да и то — весьма не во всякой жизни. До сей поры — ни в одной.

— Ты, Боброк, запомни. Останешься жив — женись. Сына по отцу Михаилом назови. Славный род пойдёт. Мда… А коли дурак — то нет.

Я тронул коня дальше.

Ну что, из трёх гипотез о происхождении героя Куликовской битвы — от Гедиминовичей, Рюриковичей и местных волынских князей, верной следует признать ни одну? — Не-а. Может, это не тот Боброк. И имения нет, и речка может быть не та — мало ли одинаковых топонимов на Руси? Я вот сегодня за это невиновного человека чуть не казнил.

— Николай, разворачивай возы. С баб цацки возьми. Без… резкостей. Салман, ещё один придурок с засапожником — пойдёшь рядовым, сортиры чистить. Давайте, разворачивайте, время идёт.

Возле последних саней Чарджи осматривал подведённого коня.

— Нравится?

— Х-ха… Да.

— Забирай. И подбери подарки отличившимся в бою.

Радость от хорошего коня сразу сменилась гримасой неудовольствия.

— Чего? То коню радовался, то кривишься другим выбирать? Я боя почти не видел — видел ты. Вот и решай: кто достоин, кто нет. И что кому в радость будет.

«Наказание невиновных и награждение непричастных» — постоянная функция государя. Тренируйся, Чарджи, пока я жив.

— Рас ам боб? О бое.

— Славный бой, победный. Великий Князь… голова в мешке… Об этом песни петь будут, подвиг. Хороший бой.

— «Голова в мешке» — славно. Победа — здорово. Только бой хорош не этим. Посуди сам: у нас две сотни конных, у них — полусотни не было. Четырех-пятикратное численное преимущество. Надо быть идиотом, чтобы проиграть. Хотя… бывает.

— Х-ха… У нас не все верхами — бойцы. И все — с тяжелого марша.

— У них тоже — не все бойцы. Вон, двое слуг теремных лежат. Бой славный: дело сделали, «голова в мешке». А хорош он… глянь. У нас раненных двое. Ни одного погибшего, пленного, пропавшего. А у них… мертвяков ободранных в рядок выкладывают. Хороший бой: и дело сделано, и свои целы.

Что, инал, смотришь хмуро? Мы оба знаем о чём речь. Был в походе по Сухоне эпизод. Когда ты мог обеспечить численное и тактическое преимущество. Но… проявил храбрость. Лично троих ворогов зарубил. Победил. Выкарабкался на храбрости молодёжи, которая просто не знает, что так делать нельзя. Семерых потерял. А можно было одним-двумя обойтись.

— Одна причина: у нас стрелков много и мы их прикрыли хорошо. Другая — наши в шлемах и панцирях. Могут и без копий со щитами биться. У этих… почти все в одних шубах.

И уколол, и похвалил. «Уколол» насчёт прикрытия стрелков, «похвалил»… на марше воины пытались от железа на теле избавиться. Тяжело, неудобно. «Давай во вьюк, в торбу…». Насчёт постоянной боеготовности Чарджи даже получше меня понимает. Гонял молодых беспощадно.

— Человека в Вишенки — пусть местные приберут тут. Похоронят павших, пока зверьё не заявилось. Разведку вперёд, идём к Киеву. Версты две-три не доходя до города — становимся.

— Ты какое-то приметное место ищешь?

— Ищу. Неприступную пустую крепостицу на сотни три-четыре душ и тыщу лошадей. Таких здесь нет. Поэтому — укреплённую боярскую усадьбу. Или две-три рядом. Чтобы подходы-дороги… Разведку вести и дальше — до города, сколько смогут. И влево-вправо.

В войсковых уставах прописано: кому и в каком направлении устанавливать связь с соседями. Одному из вариантов и следую: мы — вновь прибывшая часть.

— На север — смотреть до Серетицы. Знаешь? Хорошо. Там должны быть дружины союзных князей. Или где-то недалеко. На юг… глянуть до «Золотых ворот». В бой не вступать, местных не обижать. Смотреть. Вперёд.

— Погоди. А Белгород?

* * *

Белгород. В 21 веке — село, здесь — в десятке крупнейших городов Русских, треть Киева. Рюрик Ростиславович (в РИ чемпион по лазанью на великокняжеский престол — 7 раз, «Стололаз»), о женитьбе которого на половецкой ханочке, рассказывал как-то Благочестник в Смоленске своим княжьим «прыщам», там ещё не обосновался, шестистолпный собор Апостолов ещё не построил. Но четырёхстолпный, в котором епископа Максима похоронят — уже стоит.

Укрепление там — с до-княжеских времён. Уж больно место хорошее. Лет двести назад ещё печенеги осаждали да взять не смогли. «Колодец с киселём» — тамошняя хитрость.