Приступ

Боголюбский — умный энергичный государь, храбрый воин, славный полководец. Администратор, строитель, трудяга. Не оратор, не агитатор. Доказывать правоту своего предложения перед толпой в две сотни съехавшихся из разных мест «вятших» не стал. Не захотел, потому что не умеет и это понимает.

А вот Ропак и Мачечич, которые — «пролетарии», которым терять нечего, а приобрести они могут если не весь мир, то достойный удел, понадевали свои корзны, подцепили мечи, увешались густо цацками и заявились в собрание.

Мачечич — льстец и лгун, кому хочешь мозги вынесет и елеем зальёт. «Врёт не краснея». Ропак — умный, смелый, начитанный. Вовсе не «златоуст». Так и хорошо! — напарника не перебивает. Вставит изредка уместное слово и молчит. Работает символом. Герой, победитель шведов под Ладогой («конница атакует флот»), невинная жертва новгородских воров-изменников, человеколюб, полный заботы о своих людях, печалей о неустроении нынешнем, «борец за правду», «за други своя», мститель за казнённых в Новгороде друзей-сподвижников.

К ним присоединились и беглецы из Новгорода.

— Отца зарезали, жену снасиловали, подворье сожгли, имение отняли… Вот, сирота я горемычная, одинокая, гол как сокол. И у вас тако же будет. Ежели не остановим хищника киевского.

На Руси несчастных жалеют.

Народ вздыхал, соболезновал, крестился. Наконец, в январе 1169 г. в Успенском соборе Владимира, в присутствии двух епископов — Ростовского и спешно присланного для подталкивания процесса на любых условиях — Смоленского, состоялся обряд крестоцелования. Князья и выборные от городов клялись князю Андрею, сыну Юрьеву, внуку Мономахову в вечной верности и покорности. Первые — «почитать в отца место». Вторые — «на всей воле его».

Уточню: прежний Ростовский епископ Феодор (Бешеный Федя), с помощью моей и гильотины, преставился. Смоленский Мануил Кастрат помер, волею божьей, осенью прошлого года.

Какие люди уходят! Реликты эпохи «русских мамонтов». Новопоставленные владыки чувствую себя пока неуверенно, стараются с князьями не ссориться, поступать в согласии. Проще: делают, что им велят.

Причина спешки — в движения многочисленного конного войска от Киева к Смоленску, посланного Жиздором.

Уже не потеря одним из братьев Ростиславичей «северной столицы», Новгорода, не выжигание пусть и богатых, но отдалённых окраин вроде Торопца, грозило Смоленскому князю. Само сердце княжества могло быть разорён толпами торков, ведомых братом Боголюбского, князем Торческа, Михалко Юрьевичем, подручным князем Жиздора.

Взять большой, хоть и худо укреплённый Смоленск, толпы «чёрных клобуков» не смогут. Но смогут выжечь Днепровскую долину, пока княжеские дружины сторожат новгородцев на двинских рубежах. Когда лет пятнадцать назад Долгорукий двинулся с севера, от Волги к Смоленску, Ростик, только что ставший первый раз князем Киевским, бросил всё и прибежал спасать свой город, отдав Долгорукому Великое Княжение. Пустит ли Благочестник «в распыл» «отцову задницу» (наследство)? — Нет. Единственное спасение — Боголюбский.

Боголюбский… Вот же дал господь… У него не только шея кривая — у него вся душа перекрученная.

Про этот исторический эпизод («поход 11 князей на Киев») я знал только общую канву: пару фраз из учебника. А чего тут ещё думать? Казалось: далеко, не существенно. Сходили-победили — чего ещё заботиться?

Когда же пришло время, когда принял решение, что надо в это дело ввязываться — не было времени остановиться, покопаться на личной «свалке», пропустить откапанное через «молотилку».

Пары фраз школьного курса довольно для «получить пристойную отметку в журнале». И совершенно недостаточно для участника событий, для оперативной деятельности. Подробности реала приводили в крайнее недоумение.

Типа: поход Боголюбского? Он с «прошением о вокняжении» согласился? «Крест принял»? Поздравляем:

— Новому Великому Князю Всея Руси — мои наилучшие поздравления! Когда выступаешь на Киев?

— А никогда. Не пойду я.

Как это?! Его ж в Великие Князья ставят! А он на печи останется?

— Сын полки поведёт.

Ё! Он не пойдёт? Почему? А как же Великое Княжение? Ритуалы, клятвы, об-барманивание? В «Бармаглотах» кто? «Летит ужасный Бармаглот и пылкает огнём». Кто «пылкать» будет? Назначения, награждения, наказания… И на кой хрен там я?!

— Тогда и я не пойду.

— Иди! Я велю!

— Братишка! Ты мне не государь, а сосед. Я — Не-Русь. Не только не твой князь подручный — вообще не русский, не князь. Ты ханам степным, родственникам-аеповичам тоже повелеваешь?

— Хр-р-р (далее непечатно).

Повторю: телеграф — великая вещь. Хотя, конечно, на оба конца — и в Боголюбово, и во Всеволжске — пришлось посадить шифровальщиков. Даже не для секретности. Просто чтобы мальчишки на вышках по линии не хихикали над перлами.

Уточняю: меня мой батя материться отучил. Ещё до детсада. А Андрея его папашка — приучил. Да и вообще — кавалерист-сколиозник. Сами прикиньте: тут вражья лава разворачивается, а тут тебе в спину вступило. Как же не высказаться?