Приступ

Вот и люк. Помнится, изба была на две половины. С двумя выходами в два подземелья. Одно — вот это, второе — Саввушкино хозяйство. Тут оно, за стенкой. Где я «космоса» хватанул. Где меня «правде научали», вбивали восторг подчинения, истинность служения… Раба господину своему. Где я оч-ч-чень многое узнал. Про себя, про жизнь.

Отвар полыни. Не скажу за печень, а мозги прочистило.

Забавно будет посмотреть снова. Уже с этой стороны плети.

Страшно. Боязно столкнуться. С собой. С самим собой тогдашним. Битым, запуганным, смиренным, порабощённым. Этому, своей несвободе, своему рабству — радующемуся. Его ищущему, на него надеющегося. Алкающего страстно. Мечтающего стать верным рабом, восторгающегося ещё не виданным, незнакомым господином своим. Уже — прекрасным, могучим, добрым… любимым, желаемым и обожаемым.

Я прикоснулся к крышке люка. И тихонько повернул назад.

Типа… а вдруг за ней какие-то стражи? Подручные Саввушки? Случайные люди, которых придётся убивать, подвергая риску мой секретный план?

Проще: духу не хватило.

Я открою эту дверь. Обязательно. Я пройду по Саввушкиным подземельям… «космос», «растяжка», заржавленные «кастрирующие» ножницы по металлу, «спас-на-плети»… по тем комнаткам, флигелю, бане… где меня… где я сам…

Забавно. Рассматривать собственные «пинеточки» спустя жизнь. А всего-то девять лет.

«Люди в средневековье быстро взрослеют» — правда. И попандопулы — тоже.

Как-то мои коллеги про это — про собственное взросление здесь… «Каким ты был — таким остался. Орёл». В смысле: годен ширяться. По поднебесью. И это всё.

Посмотрю. Прикоснусь. Вспомню.

Обязательно.

Не сейчас.

Глухая ночь, которая встретила нас по возвращению в расположение, давала надежду на, наконец-то, глубокий и длительный сон. Увы, меня сразу обрадовали.

Реально обрадовали, без кавычек: пришёл сводный отряд отставших. Не все, половина. Полсотни людей, полторы сотни коней. С вьюками. С разным имуществом, со щитами и копьями. Копья-то сложили в уголке, пусть случая ждут. А щиты — крайне нужны. Именно мои.

Они сделаны… не по-русски. Меньше, легче, крепче. Гридни обучены биться именно такой парой: палаш-щит. Понятно, что показывали и нож в левой, и обмотка, и более габаритные миндалевидный русский и круглый кыпчакский. Но обычно — моя пара. Отклонение от основного набора воспитанных навыков в бою — потери в личном составе.

Я сильно переживал по этому поводу. Теперь слегка успокоился: ребята пойдут в бой комплектно.

А вот другая тема расстроила.

Вместе с моими пришли курские. Полсотни верховых, два десятка добрых гридней, отроки, слуги, охотники. Не лишнее подспорье. И в штурме, и потом. Но…

— Не, Воевода, как рассветёт — мы дальше пойдём. К новгород-северским.

— А чего ж вы тогда сюда шли? Северяне с той стороны города становятся. Там бы и оставались.

Мнутся, бороды теребят.

— Мы сперва думали к тебе… Ну… после разговора нашего… тама, стал быть, в Курске… А тута… посмотрели как смоленские на твоих… да и на нас вместе с ними… злобятся, скалятся, слюной ядовитой исходят… мало конями не стоптали, на копья не подняли… Не. Ты с ними как хотишь, а мы к своим пойдём. Чёт неохота с гридями князь Романа резаться… за твои дела-приключения.

Смоленские полки встали на юге, мой и курский отряды проходили там. Сотня княжеских гридней, увидев их на дороге, пошла в атаку. Остановилась только в последней момент. И мои, и курские сильно струхнули. Позже им объяснили. Что у смоленских на мои светло-серые кафтаны с вчерашнего утра — злоба ярая. Так бы и загрызли.

Смогли бы «без звона» — сделали бы. Но тут… Народу вокруг много, куряне, которых, вроде, рубить не за что…

Обошлось. Хорошо. Очень: щиты приехали. На будущее… объяснить ребятам, чтобы не щёлкали. Нет, не пальцами, если кто не понял.

«Зарю» отыграли, утренние процедуры исполнили, мелочёвку раскидали, и я спать завалился. А то четвёртая ночь без сна… многовато будет. Даже при моей «беломышести генномодифицированной». И тут, как «здрасьте» среди ночи, Боголюбский.

«Гридни! К штурму собирайтесь!
Петушок пропел давно!
Попроворней одевайтесь —
Смотрит солнышко в окно!»

«Петушок» из князь Андрея… пробуждающий. Не сильно горластый, но если уж кукарекнет над ухом…

Ну и ладно, пора уж и подниматься. Ихнее самое высоко-бля-бля-городие разбудило, застращало, воодушевило и ускакало. Переходим к водным процедурам.

Собрал отцов-командиров.

— Ночью берём Киев.

— Как?!

— Молча.

— А остальные?

— Следом. В открытые нами ворота. Для этого две команды проходят в город…

— Как?!

— Повторяю для особо замедленных: молча. В городе мы выходим в подземелье боярской усадьбы. Вот план. Терем, кузня, баня, погреба… три или четыре, поварня, церковь, флигели здесь и здесь, амбары, конюшня…

— Да ты, Воевода, никак там всё пешком истоптал!