Приступить к ликвидации

- А дальше она к машине пошла, села и поехала. Я еще удивился: говорит, машина сломана, а она поехала.

- Номер не запомнили?

- Так темно было.

- И то правда. Вы очень помогли нам. Спасибо.

Когда возвращались, Серебровский сказал Данилову:

- Этот фургон еще три сторожа видели. Только никто внимания не обратил. Машина милосердия. Тот, кто придумал это, четко рассчитывал на психологию войны.

Санитарная машина, девушка-врач. Наверное, раненые в кузове. Это придумал человек умный.

- Может быть, Розанов?

- Нет, Иван, Розанов хоть и адвокат, но этого придумать не мог. Человек, знающий армию, стоит за этим делом. Помяни мои слова. Подготовленный человек.

- Так они взяли магазины, машину с продуктами. Только вот квартира Минина... У Розанова не нашли ни одной его вещи.

- Значит, они брали ее не для Розанова. - Серебровский повернулся на переднем сиденье: - Трудное дело, Иван.

БЕЛОВ

- В этом доме он и живет, - показал на длинный дощатый барак оперативник Балашихинского РОМа Вася Паршиков.

Перед этим он час рассказывал Белову о Царевиче. Вася знал его брата Илью, воевавшего на Крайнем Севере. Илья мужик был твердый. Отличник Осоавиахима, стахановец. Витька вроде тоже пареньком был неплохим. Но слабеньким очень. Болел много. В восемнадцать выглядел с натяжкой на шестнадцать лет. По состоянию здоровья на военном учете не стоял. В сорок первом уехал рыть окопы под Клин. Вернулся только в середине сорок второго. Говорил, что работает в военном госпитале. Несколько раз за ним заезжала санитарная машина.

- Какая квартира? - Белов рассматривал грязно-бурую стенку барака. Штукатурка отвалилась, и из стены торчала дранка.

- Пятая, Ты чего смотришь? Неужто в Москве таких нет?

- Да так.

- Ну раз так, пошли.

Дверь в пятую комнату была приоткрыта. Они вошли и поняли сразу, что до них здесь кто-то основательно поработал. Стол был сдвинут, печка-"буржуйка" валялась на полу, лист жести, на котором она стояла, сорван. Из распахнутого шкафа кто-то повыкидывал все немудреные пожитки, даже матрас на кровати вспороли.

- Чего же они здесь искали? - оглядел комнату Паршиков.

- Это у них надо спросить, - Белов снял шапку, - поработали неплохо.

Они и не заметили, как в комнату вошла пожилая женщина в стеганой душегрейке.

- Вы кто такие будете? - спросила она.

- Мы, гражданочка, из милиции. - Паршиков вынул удостоверение. - А вы кто?

- Я соседка.

- Зовут-то вас как? - Белов вспомнил наставления Серебровского, который говорил, что свидетеля надо брать на обаяние, и улыбнулся.

- Зовут меня Надежда Михайловна. Только сюда уже с Витиной работы приезжали.

- Откуда? - переспросил Белов.

- Из госпиталя, где Витя работает. Девушка в форме и мужчина. Врачи.

- А как девушка выглядела?

- Симпатичная. Родинка у нее под глазом.

- Под каким?

Женщина задумалась на минуту, поводила пальцем по лицу и остановилась: под правым глазом.

- Тут.

- А мужчина?

- Обыкновенный, военный. Высокий.

- Они пешком пришли?

- Нет, на зеленой "скорой помощи" приехали.

- На военной?

- Зеленой, с красным крестом. А какая она, военная или еще какая, я не знаю.

Они шли по улице в сторону шоссе, мимо заколоченных дач и упавших заборов, по тропинке, с трудом протоптанной в огромных девственно-белых сугробах, и Белову казалось, что где-то за углом лежит тропинка, которая приведет его к дому, пахнущему свечами и елкой. Дому, в котором ждут его красивые, веселые люди. Потом он ехал в электричке в Москву. В полупустом вагоне было холодно, и Сергей, прижавшись плечом к промерзлой стене, бездумно смотрел в окно.

ДАНИЛОВ

Считалочка была такая в детстве: "На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной - кто ты такой?" Глупая считалочка. Но после нее начинали играть в прятки. А у него наоборот. Сначала прячутся, потом считаются, а он водит. Долго уже водит, очень долго. В восемнадцатом он ловил банду Сережи Барина, в двадцатом Дегунина, в тридцать четвертом - Лосинского, перед войной - Цыгана. Потом Широкова, Гоппе. Это только крупные банды, а сколько он взял налетчиков и грабителей! Водит, все время водит. Такая уж у него судьба. Он водит, а где-то по улицам носится машина милосердия и сеет смерть.

Утром его с начальником вызывали в наркомат. Разговор состоялся неприятный, но, слава богу, короткий.

Начальник ГУББ, глядя куда-то поверх его головы, сказал:

- Когда я работал в Чите, мне все уши прожужжали: Данилов, Данилов. Где ваша хватка, подполковник, где хваленое оперативное мастерство? Медленно работаете, преступно медленно.

На обратном пути в машине начальник МУРа посмотрел на застывшее, каменное лицо Данилова и сказал сочувственно:

- Иван, я такое удовольствие имею ежедневно в пяти инстанциях. Ты успокойся. Но помни: с тебя спрос большой.

Три дня он сам допрашивал задержанных. Баранов не знал ничего, Виктор Розанов тоже.

Ночью Данилов вызвал Никитина и попросил привести Андрея.

- Ты уж извини, что поднял тебя, - сказал Иван Александрович, - но дела так складываются.