Присутственный день в уголовной палате

Monsieur Жабин, j’ai honneur[36] ...

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

(торопливо, пожимая ему руку).

Charme[37]!.. (Семену Ивановичу тихо). Эге, да он и по-французски!.. молодец!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

Прошу покорно, без церемоний, садитесь, вот тут на кресло (сажает подле себя на углу стола).

ЖОМОВ.

(садясь и осматриваясь кругом).

Да вы это, господа, в палате что ли сидите, ха, ха, ха!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

А что?

ЖОМОВ.

Да здесь просто барская гостиная, а не палата!.. Какая тут палата. Вы меня извините: я человек военный, у меня что в мыслях, то и на языке, ха, ха! Я вам по правде признаюсь, господа, я ведь полагал, что здесь такой же, с позволения сказать, хе, хе, хе! такой же коровий хлев, как и в нашем уездном суде, хе, хе, хе! ей богу.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Это у нас все стараньем Александра Матвеича.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

(скромно).

Нет, отчего же... я так только, признаться, нечистоты не люблю.

ЖОМОВ.

Да Вы не скромничайте, Александр Матвеич, дело-то ведь на виду... А Вам за то и спасибо, премного спасибо! Оно у вас и под судом-то веселее быть, ей богу! Вот и зеркало-то есть (заглядывает в зеркало)... Есть где подсудимому и в зеркальцо посмотреться... ха, ха, ха! (все громко смеются).

ЖОМОВ.

Да-с, вот оно как, Александр Матвеич, как подсудимый являюсь я к Вам, как подсудимый-с!.. и полковник я, и помещик я, а подсудимый! хе, хе, хе! Даже смешно, ей богу!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

Да, мы вот сейчас об Вашем деле имели рассуждение...

ЖОМОВ.

Да ведь мне только и утешения, что на благородных людей напал! Ну, думаю, пошло дело в палату, слава тебе, господи, немного уж там возьмут мои злодеи-то!.. Тут ведь, думаю, столбовые сидят, не на ваш подлый аршин меряют. Ведь вот, господа, вы теперь и сами, чай, видите: дело-то ведь выеденного яйца не стоит, а вон в какую гору раздули!.. Да уж коли отдали нашего брата помещика к этим становым приставам[38] под начало, так уж тут чего ждать? Всех помещиков переведут, право.

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Да, уж это народ бедовый!

ЖОМОВ.

Ведь, коли по правде вам сказать, господа, так, по откровенности-то, ведь это все от пристава и дело-то началось. Разозлился бестия, что я ему мало плачу, извольте видеть, да еще с бабами моими шашни завел, каналья! Ну, знаете, как дело-то началось, я ему эдак, понимаете, попросту, по-солдатски-то и говорю: что ты там мутишь, чернильная твоя душа, я тебя не боюсь, я перед богом и государем ни в чем не согрешил... Вот тебе и не боюсь! Вот он и настряпал дело! дайте, говорит, 500 рублей, я дело улажу.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

Ах он мошенник!

ЖОМОВ.

Меня, знаете, это и взорвало. Не дам, говорю, тебе, каналья, не дам — ни полушки! Мне не 500 рублей жаль; 1000, 2000, 10 000 раздам, коли нужно, да не тебе червяку, а кто почище да повыше!.. Да уж, видно (вздыхая), надо было ему заплатить, нечего делать.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

Нет, нет, зачем... будто уж нигде и правды нет. Вот мы и нынче говорили... вот, не знаю только, как это обстоятельство насчет гувернантки-то?

ЖОМОВ.

Что насчет гувернантки? Да я тут хоть перед царя на суд пойду! да я и вам, господа, откроюсь, таить не стану. Сами изволите видеть, человек я военный, правду-матку люблю. Взял точно, взял я к себе гувернантку, к детям. Сироты, знаете, матери нет, человек-то я вдовый. Ну-с, гувернантка-то из Воспитательного дома, русская... девка, я вам скажу, такая крупная, бойкая...

ВСЕ.

(кроме Вахрамеева).

Хе, хе, хе!

ЖОМОВ.

(продолжая).

Юлит, бестия, так около меня, тут прошмыгнет, там прошмыгнет... Ну, я, нечего греха таить, хе, хе!.. по-нашему, по-кавалерийскому-то, и того... хе, хе, хе!.. Ну, согрешил! ну, пал! ну, карайте, казните, бросайте камнем!

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.

Помилуйте, как можно? это дело не такое!..

ЖОМОВ.

То-то-ж и есть! Так судить меня разве за это, что ли? а? судить? что я человек есмь — за это? Вот Вы, Алексей Александрович, сами недавно из военной-то службы вышли... Ну-ка, батюшка, признавайтесь, что Вы, много что ли бабам-то спуску давали? а? Чай, ни одна не отвертелась, по лицу вижу... ха, ха!

ВСЕ.

(кроме Вахрамеева).

Ха, ха, ха, ха! (Вахрамеев таращит спросонья глаза, потом, прикрываясь газетой, плюет в сторону: «тьфу!»).

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Ха, ха! Ну, конечно, не без этого. Уж точно, бывало, не попадайся, ха ха!

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Да, Алексей Александрыч у нас ходок!..

ЖОМОВ.

А Вы, Семен Иванович, не ходок, что ли? Знаем мы Вас! Мне Жигулин-то все рассказывал, как Вы с ним погуливали, хе, хе, хе!

СЕМЕН ИВАНОВИЧ.

Хе, хе, хе! Да с вами беда, ей богу! Было того-с!.. Не бесплотные и мы-с, хе, хе, хе!.. А что Жигулин, здравствует себе? ничего?

ЖОМОВ.

Ничего, слава богу, приятель мне сердечный! Да уж и человек-то какой! Поверите ль, он до сих пор супругу Вашу поминает. Что, говорит, за барыня такая была!..

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Как же, я и сам слышал про Марью Осиповну... Grande dame[39], говорят, была просто!