Притчи человечества

У них был вождь, которому стало известно, что в их стране невозможно будет жить в течение, скажем, двадцати тысяч лет. Он разработал план спасения, понимая, что их потомки смогут успешно вернуться домой только после многих испытаний. Он нашёл для них место убежища — это был остров, весьма отдалённо напоминавший их родину. Из-за различий в климате и других условий жизни эмигрантам пришлось претерпеть некоторые изменения. Они стали физически и морально более приспособленными к новым обстоятельствам, например, тонкие восприятия стали более грубыми, подобно тому, как в соответствии с потребностями ремесла грубеет рука человека, занимающегося физическим трудом.

Для того чтобы смягчить боль, которую принесло бы сравнение между старыми и новыми условиями, людей почти полностью заставили забыть о своём прошлом. О нём остались лишь слабые воспоминания, но этого было достаточно, чтобы полностью пробудиться в нужный момент.

Эта система была очень сложной, но хорошо организованной. Органы, с помощью которых люди выживали на этом острове, были также превращены в органы физического и умственного наслаждения, а те органы, которые были действительно творческими на их старой родине, были поставлены в особое положение неопределённости. Они были связаны с их слабой памятью и находились как бы в состоянии подготовки к своей конечной активизации.

Эмигранты обосновывались медленно и болезненно, приучая себя к местным условиям. Возможности острова были такие, что, соединив их с усилиями и определённой формой руководства, люди смогли бы перебраться на другой остров, расположенный уже ближе к их родине. Это был первый из целого ряда островов, на которых происходила постепенная акклиматизация.

Ответственность за эту «эволюцию» была возложена на тех, кто мог с ней справиться. Естественно, что таких людей было очень мало, потому что для основной массы практически было невозможно удержать в своём сознании оба вида знания, тем более что одно из них, казалось, противоречит другому. Определённые специалисты взяли на себя обязанность охраны «особой науки».

Эта наука (метод осуществления перевозок) была не чем иным, как знанием мореходного искусства и его практического применения. Требовались также инструкторы, сырьё, люди, усилия и понимание. Располагая всем этим, люди смогли бы научиться плавать или просто принимать участие в постройке кораблей, но нужно было пройти определённую подготовку. В течение некоторого времени этот процесс шёл нормально.

Затем случилось так, что некий человек, лишённый необходимых качеств, восстал против такого положения вещей и сумел развить блестящую идею. Он понял, что усилия по подготовке к побегу ложатся тяжёлым и, по-видимому, нежелательным грузом на людей. В то же время они склонны были верить тому, что им говорили о работе, связанной с побегом. Поэтому он сделал вывод, что, используя эти два фактора, он сможет захватить власть и отомстить тем, кто, по его мнению, недооценил его. Он просто-напросто предложит избавиться от этого груза, утверждая, что никакого груза нет.

И он сделал такое заявление:

«Нет никакой необходимости совершенствовать свой ум и тренировать его так, как это было вам описано. Человеческий ум и без того является стабильным и последовательным. Вам говорили, что нужно стать искусным мастером для того, чтобы построить корабль. А я говорю вам, что не нужно становиться мастерами — вам вообще не нужны никакие корабли! Для того, чтобы выжить и остаться членом общества, островитянину необходимо соблюдать всего лишь несколько правил. Развивая врождённое чувство, присущее всем, он может достичь всего на этом острове, являющемся нашим домом, общим достоянием и наследием».

Сумев вызвать у людей интерес, оратор «обосновал» своё заявление следующими доводами:

«Если корабли и плавание действительно реальны, покажите нам корабли, уже совершившие путешествия, и пловцов, вернувшихся назад!»

Инструкторы не могли принять подобного вызова. Он был рассчитан на то, что ослеплённая толпа не увидит лжи. Дело в том, что корабли иногда не возвращались назад, а возвратившиеся пловцы претерпевали такие изменения, что становились невидимыми для остальных.

Толпа требовала ясных доказательств, «Кораблестроение — это искусство и ремесло, — говорили беглецы, пытаясь унять волнение. — Изучение и применение этого знания требуют использования особой техники. Всё это, вместе взятое, вызывает общую активность, которую нельзя изучать по частям, как этого требуете вы. Эта активность сопровождается присутствием неосязаемого элемента, называемого баракой, от названия которого произошло слово „барк“, то есть корабль. Это слово означает „тонкость“, и его нельзя показать вам».

«Искусство, ремесло, общее, барака — чепуха!» — закричали революционеры и повесили всех кораблестроителей, которых смогли обнаружить.

Новое учение было принято с радостью — как провозвестие освобождения. Человек обнаружил, что он уже вполне созрел. Он, по крайней мере, временно почувствовал себя свободным от ответственности.