Притчи о старце Зосиме

Научись за тем, как живёшь пред Богом, со вниманием смотреть! В чистоте душу блюди – и тогда легко всё будет: сумеешь ощутить сердце духовное, Бога ощущать начнёшь!

* * *

Оставшись вдвоём, старец Зосима и Николай продолжили разговор о жизни монашеской. Многое уже о том было сказано, но вновь коснулись они этой темы:

– Есть для тебя теперь тот выбор, который не всем предоставляется. Знания и умения, которые у тебя теперь есть, обычно лишь немногие после долгих лет жизни монашеской обретают. А ты многому уже успел научиться: Божию Волю ощущаешь, Бога советы слышишь. Можешь ты и в миру теперь то, чему от меня научился, начать совершать. Пред Богом – монахом останешься, а пред людьми – о Боге свободнее изъясняться сможешь.

Вот не станет меня здесь – не легко тебе будет, по-всякому жизнь твоя повернуться может…

– Ты меня испытываешь вновь? Моё решение – твёрдое, и к мирской жизни нет во мне более желания. А суровость жизни монастырской – гордыню во мне уменьшит, да смиренномудрия добавит…

Зосима замолчал. Словно оглянулся взором внутренним на путь пройденный… Вспомнил, как гоним был и унижаем, как обвиняли его в прельщённости кознями дьявольскими за то, что… Бога слышит! Как через те трудности – ещё более он с Волей Божией соединился…

Он ничего не рассказывал Николаю о том.

Николай догадывался о многом, но сам про то не спрашивал. Заговорил о другом:

– Можно, спрошу тебя теперь, отчего не ты монастырём этим руководишь? Правила монастырские многие ты ведь поменял бы… И отчего не учишь ты всех монахов тому, чему меня учишь?

– Хороший вопрос ты задал. Видно, тебе самому в будущем то придётся делать, за всех людей в этом монастыре отвечать будешь…

А чтобы научить человека чему-либо на поприще духовном – желание двоих необходимо: того, кто учит, и того, кто учится.

Бывает так, что пришёл человек в монастырь и принят был – и уже от одного того считает, что к святости приблизился. Ибо, мол, уход от соблазнов жизни в миру есть его подвиг великий…

Часто думает такой человек, что теперь – настоятель за него ответ пред Богом несёт, жизни с Богом его наставляет, грехи его отпускает… И – что сама уже жизнь в монастыре к Богу его приближает… Не так это! И в монастыре можно, как в миру, жить, страстями будучи повязанным!

Себя поменять – только сам человек может! От пороков – сам лишь душу очищать должен! Бог лишь того к Себе подпускает, кто тáк живёт! Будь рядом хоть святостью исполненный наставник, но не сделает он чистым ученика, который сам чистоту в себе не блюдёт! Лишь подсказать чуть-чуть может тот, кто изъяны души зорче видит: в чём грех есть, да как сей порок исправить.

– Да, прав ты. Я вот тоже часто на тебя – более, чем на себя самого и на Бога полагаюсь. Думаю, что ошибаться я могу в понимании Воли Божией…

– … И полагаешь, что я никогда не ошибаюсь и что тебя от всех ошибок уберегу… – старец Зосима и Николай рассмеялись дружно.

Зосима вновь внутренне порадовался умению Николая каждое его слово слушать со вниманием. И – не только о проблемах других людей в тех словах понимание обретать, но и в себе самом даже самые малые крохи неверного мышления отслеживать: «Не зря Бог привёл, не зря учу! Может, и вправду осилит он служение истинное, великое! А может – и весь монастырь потом на себя примет…»

Они продолжили разговор:

– Многие люди полагают, что, если грех в церкви священником отпущен, – то и не стало греха. А оно – не так. И очень важно тебе научиться объяснять это людям!

Ведь порока в душе не станет – только когда каждый поступок грешный противен душе будет! То есть, когда не захочет и не сможет человек непотребное совершать! Вот тогда, значит, – искупил он свой грех!

Есть среди братии нашей те, кого Господь помог научить тишине внутренней. Они любви сердечной учиться стали. Да вот ведь! – не все поняли, что именно необходимо это: что лишь сердце духовное, Богу открытое, позволяет воистину жизнь монашескую вести! Только сердце, любовью наполненное, позволяет душу очищать, любое деяние – как служение Богу совершать!

Николай со вниманием слушал, потом сказал:

– А я вот ещё не всегда могу ум свой смирить… Осуждение того, что дурно, во мне порой возникает. Вопросы неразрешённые есть ещё. Вижу дурное, слышу слова злобные – и поднимается изнутри непринятие сего!

– Видеть и понимать, что вот это есть дурное, – не является грехом осуждения! Ведь, не видя дурное в человеке, – ты ему и помочь не сумеешь!

– Да понимаю я, но не разделить мне это до конца.

Прежде, в юности, я словно видел в людях только хорошее, – и ошибался в них, и предавали меня друзья мои лучшие… А после – наоборот, стал всё дурное в людях подмечать, мерзость и грязь стал видеть. И отчаяние тогда пришло, и веру даже тогда утратил…

Вот теперь – учусь всё видеть, как ты. И – не осуждать, а искать тот свет в душе человека, который хоть чуть-чуть теплится, и к этому свету обращаться, а не к тьме из пороков, которые загасить тот свет пытаются.