Притчи, приносящие здоровье и счастье

Так рассудил Иосиф и никуда не пошел. Просто лег спать в доме своем в свою кровать, а когда проснулся, то с радостью вновь в себе узнал человека, а не лягушку, ящерицу или мышь. Пошел в поле ногами человеческими, руками человеческими трудился там. А головой человеческой думал, что никогда никому больше жаловаться он не будет, потому что жаловаться-то и не на что – ведь так все хорошо! И надо сказать, что Иосиф больше никому и не жаловался никогда в жизни. Только вот обходил стороной с той поры цапель, собак и кошек.

Притчи для улучшения памяти и повышения интеллекта

Волшебная флейта

Себастиан и родился, и всю жизнь прожил в прекрасном городе Вене на берегах широкой и спокойно протекающей в здешних краях реки Дунай. И голубые волны Дуная, ласково касающиеся гранита венских набережных, и прекрасные строения – соборы, прежде всего, и люди, живущие в этом почтенном городе, создали в Вене совершенно особую, неповторимую атмосферу, в которой стали вдруг неожиданно рождаться, расти и расцветать различные искусства – и поэзия, и живопись, и скульптура… Но самым главным из всех искусств издавна в Вене сделалась музыка.

Каждый житель города над голубым Дунаем рожден для музыки: одни рождены музыку творить, другие – музыку исполнять, третьи – музыку слушать. Да, друзья, слушать музыку – это тоже большое искусство, способности к которому есть не у всякого, слушать музыку многим надо научиться. Но есть и еще одна группа людей, связанных с музыкой, – эти люди умеют сочинять музыку, умеют исполнять ее и слушать. Однако славны они не этим, а славны в первую голову тем, что делают музыкальные инструменты. Издавна промысел этот процветает в Вене, издавна мастера, создающие рояли и скрипки, трубы и аккордеоны пользуются и уважением, и почитанием, и заслуженной популярностью на пологих дунайских берегах.

Плещется лениво Дунай, отражается в чистой воде вечной реки душа города, звуки музыки льются над голубыми волнами. И уже непонятно: то ли город создает свою музыку, то ли музыка создает неповторимый облик этого места…

Себастиан был мастером своего дела. И надо сказать, был мастером непревзойденным, и в Вене, и во всей Европе не имеющим себе равных. Мастерство же Себастиана было в том, что умел он делать такие флейты, играя на которых даже самые посредственные музыканты вдруг в одночасье делались гениями. Что уж говорить о настоящих гениях! Те, хоть раз поиграв на флейте, сделанной руками Себастиана, впредь отказывались брать в руки флейты, произведенные другими мастерами. Не было Себастиану равных в мастерстве создания флейт. Достойно прожил Себастиан жизнь, нечего было ему стыдиться, не о чем переживать и жалеть.

Хотя все же об одном жалел Себастиан в своей глубокой и почтенной старости. Жалел о том, что ни один из трех сыновей его не захотел продолжить дело отца. Впрочем, все трое избрали стезю искусства. Старший сын по имени Райнер стал известным поэтом, еще в молодости перебравшись в город Зальцбург. Средний сын Гунтер в далеком Риме выучился на архитектора, да так и остался навсегда в Италии, переезжая со своей профессией из города в город – то во Флоренции трудится Гунтер, то в Милане, то в Бергамо… Однако справедливости ради нельзя не сказать, что и Райнер, и Гунтер отца своего Себастиана не забывали, часто приезжали в Вену, на свою родину. Третий же сын Эмиль остался жить с отцом. И хотя Эмиль не продолжил дело Себастиана, а все же не только стал мастером – известным в Вене живописцем, – но еще и порадовал старика-отца тем, что обзавелся женой, прекрасной Магдой, а Магда народила доброму Эмилю детей – трех дочерей, столь же прекрасных, как и их мать, и сына, которого умиленные родители назвали в честь деда, то есть дали ему имя Себастиан.

Вот на этого Себастиана-младшего Себастиан-старший и возлагал свои самые большие надежды, свято веря в то, что именно внук станет продолжателем его дела. Потому и стал старый Себастиан приучать этого внука к своему ремеслу с самых, как говорится, младых ногтей. И показывал ему самые разнообразные флейты, которые сделал сам и которые сделали в свое время талантливые предшественники и наставники Себастиана. Рассказывал о всех тонкостях создания флейты, о том, как надо слушать и слышать флейту еще до того, как появятся на свет первые ее детали. Пытался показать, как звуки флейты в каждой ноте рождаются из неповторимой архитектуры Вены, из плеска волн, из отражающихся в волнах светил ночного неба…

Много чему хотел и мог научить старый Себастиан своего внука, да только – вот беда – внук этот, носящий имя деда, решительно не хотел учиться. Не хотел – и точка. Дед рассказывает ему что-то, а внук не слушает, думает о чем-то своем, смотрит голубыми, будто вода в Дунае, глазами куда-то вдаль, а во взгляде не то что мудрой мысли, ни единого проблеска размышлений не видать. Дед, конечно, расстраивался, печалился, обсуждал с сыном своим Эмилем и с невесткой Магдой такое поведение внука, однако выхода найти так и не мог, сколько ни пытался.