Прицельное мышление. Принятие решений по методикам британских спецслужб

После смерти Холлиса (случившейся по естественным причинам) журналист Чэпмен Пинчер, вдохновленный информацией Питера Райта, продолжал писать о массовом заговоре истеблишмента и «глубинного государства», который, как он утверждал, скрывал предательство[115]. Премьер-министр Маргарет Тэтчер в конце концов была вынуждена сделать заявление в Палате общин в 1981 году, признав, что генеральный директор МИ-5 Роджер Холлис действительно был объектом слежки, но одновременно категорически заявив, что обвинения против него были признаны ложными. Теперь мы знаем, что он был оправдан в ходе британских правительственных расследований на высочайшем уровне и на основе показаний более поздних перебежчиков из КГБ. После окончания холодной войны было установлено, что Советы открыли досье на Гарольда Вильсона как потенциальную цель для вербовки, учитывая его законные отношения с советскими официальными лицами в военное время, и дали ему кодовое имя Олдинг. Но утверждение Голицына о том, что Вильсон был завербован, никогда не подтвердилось. Как и то, что Гейтскелл был убит[116].

Прецедент конспиративного мышления в случае Гейтскелла имеет еще один аспект. За три года до своей смерти, на конференции лейбористской партии в 1960 году Хью Гейтскелл выступил против предложения об одностороннем ядерном разоружении[117], поддержанном коммунистическими лидерами некоторых крупных профсоюзов. Гейтскелл знал, что отношение лейбористов к британскому ядерному сдерживанию было вопросом, который определит его пригодность в глазах электората в качестве ответственного лидера будущего правительства. Ему яростно противостояло пацифистское крыло его партии, которое возглавляла левая группа «Трибуна». Эта группа была основана десятилетием ранее депутатом парламента Томом Драйбергом, бывшим председателем партии. Из тех, кто сражался за будущее ядерного сдерживания Великобритании в конференц-зале Скарборо и в близлежащих прокуренных барах и пабах, никто не знал, что среди них был платный и тайный советский агент влияния. Драйберг, гомосексуалист, завербованный путем шантажа чешской разведкой с 1950-х годов, – был частью советских попыток использовать агентов влияния для манипулирования западными левыми политическими кругами.

Таким образом, собирая по крупицам истину, строятся тщательно разработанные теории заговора. Но Драйберг стал исключительно редким советским успехом проникновения в левые политические круги Британии. Несмотря на все усилия разведслужб Советского Союза и его союзников по Варшавскому договору, число агентов влияния, которых можно было завербовать или контролировать посредством принуждения или подкупа, было ничтожно мало. Особенно когда политика, которую они должны были поддерживать, шла вразрез с общественным мнением большинства. Но Энглтон и его британские последователи воспринимали эту угрозу совершенно по-другому.

Теории заговора удается уничтожить с большим трудом. Отчасти их привлекательность заключается в том, что они удовлетворяют потребность каждого из нас в объяснении тревожных событий или перемен в нашей жизни, которых мы боимся и над которыми, как нам кажется, мы не властны. Вероятно, именно так Питер Райт из МИ-5 относился к падению глобального влияния постимперской Великобритании и, без сомнения, винил в этом международный коммунизм. А постоянные экономические проблемы страны виделись ему следствием наличия коммунистов в профсоюзах.

Природа современного конспирологического мышления: прецедент 11 сентября 2001 года

Из примеров, подобных вышеописанным, мы можем извлечь указания на обнаружение навязчивого мышления в наши дни. Конспирологический нарратив скорее всего соответствует ряду стереотипов и содержит общие мемы[118]:

● Невозможно установить взаимосвязь фактов, кроме как посредством теории заговора.

● Для осуществления подобных действий требуется почти сверхчеловеческая власть.

● Заговор содержит в себе слишком много элементов, чтобы развиваться правильно.

● В заговор вовлечено большое количество людей, и все обязаны хранить тайну.

● Амбиции заговорщиков грандиозны (например, установление мирового господства).

● Факты и предположения смешиваются между собой до состояний полной неразличимости.

● Небольшие вероятные события раздуваются в большие маловероятные события.

● Незначительным событиям придается особо зловещее значение.

Создание и осуществление заговоров, нуждающихся в поддержке со стороны множества вовлеченных людей, потребовало бы работы на высочайших уровнях власти.

Обычно существует неоправданно большое количество сложных элементов, которые для реализации заговора должны работать правильно. Как мы знаем, в реальной жизни и в таких обстоятельствах что-то обычно идет не так, но это никогда не происходит с заговорами. Требование о все более сложных рассуждениях для объяснения противоположных доказательств является признаком того, что мы имеем дело с «конспирологической петлей».