Притворись бабочкой

Я нервно тереблю край желтой футболки. Все-таки я была не права. Между ним и Дареном есть большое отличие: Дарен помогал мне меняться, бороться с недостатками, а Кеннет их принял и научил любить. Лэйн привил мне любовь к себе, исчерпывающую, несомненную. Дарен же пытался искоренить минусы, беспокоящие меня.

Я не тороплюсь с ответом, поскольку ощущаю, что не смогу вывалить весь груз на Брук. Она не готова выслушать и принять его сейчас. Ее мысли занимает абсолютно другой человек, и он является одной из причин, по которым я беспокоюсь.

– Я в порядке, – ласково отвечаю я сестре, старательно изгибая губы в улыбке, которая совсем не хочет показываться.

– Ты отвечаешь так каждый раз, Джи-Джи, – морщится Брук. – Получается, ты никого не встретила в лагере?

Сестра провоцирует меня. Она достает все эмоции со дна, но я не горю желанием делиться ими с ней. Пока что Брук не готова. Бывает, что видишь человека и понимаешь – он твое спасение. К сожалению, это не в случае с моей сестрой. Она витает в своих сказочных облаках.

Мы находимся в Риджентс-парке, где кроны старых деревьев скрывают нас от палящего солнца. Порывы свежего ветерка иногда охлаждают наши спины, но все равно тяжело находиться на улице долгое время. Хотя, признаться, в лагере было жарче, из-за чего приходилось скрываться днем либо в тени, либо в домиках. Не верится, но после приезда прошла уже неделя. Целых семь дней я каждый день просыпаюсь в своей комнате, где уже закончили ремонт, и пялюсь в потолок. Внутри меня пусто, ведь я оставила самое ценное в лагере и теперь скитаюсь без чувств.

– Здесь, кажется, Одри живет? – Вопрос Брук выбивает меня из тягостных размышлений, и я спотыкаюсь о ветку, едва не падая на окрашенную лавочку. Сестра вовремя хватает меня за руку и дергает в сторону.

– Да. – Пот скапливается на лбу. – Здесь.

– Они с Маккоем очень милые, – произносит сестра, – мне нравится наблюдать за их твитами.

Вспоминаю, как Эванс тепло отзывался об Одри, и думаю, как он там. Интересно, сходили ли они на свидание? Маккой должен был пригласить ее погулять.

– Брук, – обращаюсь я к сестре, и по коже пробегает табун мурашек. Я готовлюсь сказать что-то очень важное. – Зайдешь в кофейню, пока я на минутку заскочу к Одри?

– Ты? К Одри? – Она подозрительно скрещивает руки на груди и сжимает губы. Под ее глазами залегли мешки, Брук не понимает моих намерений. Однако я четко знаю, чего хочу от этой встречи.

– Подождешь?

Брук соглашается, и я быстро покидаю ее. Сворачиваю по тропинке и следую к дому Одри. Я часто ходила по этому пути, когда мы общались в детстве, именно поэтому хорошо ориентируюсь на улицах. Если пойти не прямо, а свернуть, то можно наткнуться на дом ее соседа – художника, у которого уже пять лет как поехала крыша. По воскресеньям он выходит на балкон и поет песни, а по вторникам крепко-накрепко закрывает все двери, заклеивает окна скотчем и прячется от кого-то. Я слишком хорошо помню его странности, но не потому, что они меня напугали, я просто прониклась его судьбой. Он помогал бездомным – все деньги с проданных картин отдавал им, а сам жил на подачки жены. Пришло время, и жена, не выдержав причуды мужа, ушла. Художник потерял смысл жизни и постепенно начал сходить с ума. Он любил жену, но не смог удержать одними только обещаниями. Она ушла, не поверив в то, что муж изменится. А он изменился, но не в лучшую сторону.

Воспоминания забивают мне голову, и я не успеваю оглянуться, как уже стою у дома Одри и наблюдаю за тем, как она ухаживает за цветами в саду. Ее летнее голубое платье облегает фигуру, и Одри выглядит потрясающе. Волосы спадают на лицо, поэтому она осторожно дует, чтобы убрать их в сторону. Лейка выпадает из рук, когда Одри, оборачиваясь, видит меня за забором.

– Джитта? – Она крайне удивлена моим приходом.

– Привет! – Я стараюсь быть милой. – Впустишь ненадолго?

Одри вначале мнется на месте, кусая внутреннюю часть щеки, но потом все-таки движется к калитке. Нам обеим неловко, мы будто играем в молчанку.

– У тебя очень красивые цветы, – решаюсь начать я, бросая взгляд на нежно-фиолетовую глицинию. – Когда я приходила раньше, их было не так много.

Взгляд приковывают к себе пионовидные розы, и я изумляюсь, восхищенная их малиновым оттенком.

– Сад – единственная тема, которая отвлекала маму от бутылки, – шепчет Одри и уводит меня за дерево. – Я не могу позволить себе не ухаживать за всем этим.

Ком в горле не дает сказать и слова. К счастью, на помощь приходит Одри, которая продолжает рассказ:

– Я уже гуру в выращивании цветов. У меня даже были нарциссы. Правда, их время прошло – обычно они цветут в марте и апреле.

– Правда? – Я хочу показать ей свое восхищение. – Потрясающе!

Одри пожимает плечами и опускает взгляд на клевер, на котором сидит здоровый шмель. Я незаметно делаю шаг назад, подальше от него, и на ум тут же приходит тот самый день с Лэйном, начало нашей игры. Усмехаюсь. И кто только дернул меня за язык тогда?