Притворись бабочкой

Пути назад нет. Делаю осторожные шаги вперед, совершенно не понимая, что меня ждет. Вокруг лишь темнота, проникающая в каждую клеточку тела. Если бы нужно было сравнить с чем-либо это место, я бы сравнивала с клеткой, по которой я мечусь, как зверь. Мрак не на шутку пугает. Я касаюсь голых ключиц и осознаю, что я в одной только длинной ночнушке. Волосы распущены, доходят до локтей. Это удивительно, ведь в реальности вот уже год как они едва доходят до груди. Черт возьми, что за место? Как мне двигаться дальше, если я не вижу пола, а только чувствую ступнями холодный кафель. Притопываю на месте, чтобы согреться. От стоп мороз поднимается по всему телу. Руками обхватываю себя, практически трясусь. С каждой секундой становится все холоднее и холоднее. Еще немного, и ладони посинеют. Я вижу на своей руке самодельный браслет в виде тонкой черной веревочки с маленькой подвеской – мандарином.

– Джит? – Знакомый голос раздается откуда-то. Все во мне буквально замирает. Я уже ожидаю увидеть человека, чьи слова долетели до меня даже сквозь ледяную клетку мрака.

– Кто здесь? – кричу я в надежде получить ответ.

Делаю несколько шагов в пустоту, стараясь удержать равновесие. Я понятия не имею, что находится там, а значит, нужно быть осторожнее.

– Джитта? – Другой голос застает врасплох. И я узнаю его – это Лэйн.

Я теряюсь окончательно. Хочется опустить руки и закричать в тишине, прояснить хоть что-то. Тяжело выдыхаю, так как чувствую надвигающуюся панику.

– Джи?

Я практически падаю назад из-за дрожи в ногах. Не может быть. Мотаю головой из стороны в сторону и зажимаю рот тканью ночнушки. Дарен. Это он только что позвал меня. Нет никаких сомнений, что я здесь не одна. Я ощущаю его присутствие, он в комнате. И, видимо, где-то далеко от нас Лэйн. Я бегу со всех ног на голос, зовущий меня. Я словно хочу раздвоиться, ведь совершенно не знаю, к кому идти. Я следую велению своего сердца, с трудом дышу. Кажется, что я играю роль в спектакле, но потеряла сценарий и теперь импровизирую.

Вижу свет – огоньки, которые загораются теплым желтоватым оттенком. Они освещают часть совершенно пустой комнаты.

Дарен стоит рядом и испепеляюще смотрит на меня осуждающим взглядом. Кажется, хочет многое сказать, но молчит, зная, что своим молчанием наказывает меня еще сильнее.

– Дарен? – окликаю я его и от головокружения отшатываюсь назад. Не чувствую под собой какой-либо поверхности. Проваливаюсь во тьму.

– Джи, – мягко шепчет он.

Я дрожу. Покрываюсь мурашками и концентрируюсь на том, чтобы только не упасть в обморок.

– Прости, – тихо произношу я вслух, а Дарен намеренно закрывает уши руками. Да, он же терпеть не может извинения!

– Ты забыла? Похоже, ты действительно потерялась без меня.

Боль топит меня новой волной. Дышать становится в разы труднее. Что он делает со мной? Мне плохо, когда он так близко. Дарен, как полтора года назад, на расстоянии вытянутой руки. Хочу коснуться его, но ладонь проходит сквозь его тело. Даже во сне он неживой, и от осознания этого живот скручивается, а я сдерживаюсь, чтобы не согнуться пополам.

– Я ненавижу извинения. Извинения для слабых. Ты и я должны быть сильными. Сильнее всех. Выше всех. Забыла… – Он мотает головой и ухмыляется, будто я только что совершила нечто ужасное.

Чувствую себя отвратительной, ничтожной, жалкой. Я расстроила Дарена и совершила огромную ошибку.

– Джи…

– Сглупила. – Что-то жалко бормочу. Оправдываюсь перед ним, как маленькая девочка. Как и полтора года назад, когда он был жив. Когда мы проводили вместе каждый божий день.

– О-о, знаешь, что поразило меня больше всего? – Он смотрит на меня своим фирменным взглядом, прожигающим насквозь, не оставляя никаких шансов скрыть искренние эмоции. Дарен видит все.

Я опускаю глаза в пол, потому что от стыда загораются щеки. Мне не хочется терять его, отпускать прочь. Страх оттолкнуть Дарена превращает меня в пугливого котенка.

– Ты выбрала его даже во сне, – с хрипотцой в голосе шепчет он, а я не узнаю тон, с которым были произнесены эти слова.

– О чем ты говоришь? – До меня совсем не доходит смысл его слов.

Он приближается ко мне, и я вижу, как он корчится от боли. Из его груди словно вырвали сердце, но он продолжает жить. Легкие разорвали, и у Дарена не осталось ровно ничего, что могло бы позволить с легкостью сделать вдох. Ему так плохо от физической боли или?.. Боюсь произнести вслух эту мысль, ведь она, как ничто другое, несет в себе истину. Жестокую, но все-таки истину.

– Сначала позвал я, а потом он. И ты побежала на его голос, Эвердин. – Он зовет меня по фамилии, и я едва не теряю сознание. Дела плохи. – Не на мой.

В голове начинает крутиться лишь одно слово: «предательство», и проникновенный взгляд Дарена говорит сам за себя. Это он послал мне импульс, а я получила сообщение. То, чего он не хотел произносить, разрушив тишину, оказалось у меня в сознании.