Притворись мертвым

Ким не удивилась, когда женщина перешла через подъездную дорогу, которая отделяла землевладение Лёве от следующего.

Все возмущение по поводу того, что семья что-то от них утаила, испарилось, когда миссис Лёве слабо помахала им рукой и посмотрела на них изнеможёнными глазами, полными горя.

– Простите, что вновь беспокоим вас, – совершенно искренне сказала Ким. – Но нам необходимо кое-что прояснить.

– Конечно, – сказала женщина, делая шаг в сторону, – заходите.

Стоун на автомате прошла в ту же гостиную, в которой они были накануне. На площадке лестницы она заметила движение. Сара. У нее были красные, опухшие от слез глаза, а в правой руке она сжимала бумажный платок.

Ким кивнула ей, и девочка ответила на ее поклон. На этот раз Сара не стала прятаться в тени, а уселась на верхней ступеньке лестницы.

– Как ваши дела? – спросила Стоун, когда все трое уселись.

Прежде чем отвечать, женщина подумала какое-то время.

– Люди заходят к нам с наилучшими намерениями. Они пытаются поделиться со мной тем, как они горюют по поводу смерти дочери, а душа уже не принимает этих рассказов. Ведь часть их горя после каждого такого визита остается здесь. Как очередное напоминание о том, что смерть моей дочери значит для посторонних людей.

Ким услышала горечь в ее словах и все поняла. Совместное плавание в океане горя с кем-то посторонним не облегчает жизни скорбящих. Оно ничего им не дает и не облегчает ее даже на время. Гораздо лучше было бы, если б эти люди делились с ними воспоминаниями о смешных случаях, произошедших с ушедшей, о ее неловкости, наивности, невинности, юморе. Если б они предложили убитым горем родителям воспоминания, а те могли бы добавить их в копилку своей памяти, которая никогда больше не будет пополняться.

– Миссис Лёве, мы должны задать вам вопрос по поводу того, что произошло с Джемаймой накануне ее отъезда в Дубай.

Озадаченное выражение на лице женщины, когда она переводила взгляд с Ким на Брайанта, выглядело искренним. Она не пыталась их обмануть. Это была непредумышленная ошибка, нечто, что она успела забыть за прошедшие годы.

– У нас есть заявление Джемаймы, которое она написала всего за несколько недель до отъезда. В нем говорится о том, что кто-то силой пытался проникнуть в ее квартиру.

Рука женщины метнулась ко рту, глаза расширились от ужаса.

– Вы это серьезно? Вы хотите сказать, что какой-то псих пытался ворваться к ней в дом?

– А она вам об этом не рассказывала?

Миссис Лёве покачала головой и с силой потерла подбородок. А потом ее брови полезли на лоб, как будто она что-то вспомнила.

– Ну? – поторопила ее Ким. Она была готова к чему угодно.

– Перед тем как уехать в Дубай, она пришла к нам жить, – медленно кивнула женщина. – Сказала, что арендодатель затеял срочный ремонт в доме. – Женщина замолчала; было видно, как воспоминания возвращаются к ней. – Она и на работу перестала ходить. Говорила, что всё ее достало и что ей нужно что-то новенькое. А о работе в Дубае она узнала от своей сокурсницы. Общалась с этой дубайской семьей два часа по «Скайпу» и обо всем с ними договорилась…

– Значит, она переехала к вам и после этого редко выходила из дома? – уточнила Ким.

– Сейчас, когда я об этом думаю, – да. – Женщина кивнула еще раз. – Она тогда даже не пошла с нами на день рождения одного из родственников. Мне просто в голову не могло прийти, что это связано с чем-то подобным.

– И вы говорите, что вам она об этом ничего не говорила? – недоверчиво спросила Ким. Джемайма была достаточно испугана, чтобы написать заявление в полицию. Она вернулась в отчий дом и вскоре вообще покинула страну из-за этого инцидента – и ничего не рассказала о нем семье?

– Клянусь, она никогда…

– Она все рассказала мне, инспектор, – негромко произнесла Сара с порога комнаты.

Голова миссис Лёве дернулась как от удара, а девочка сделала два шага и вошла в помещение.

– Что ты… когда она… почему?..

Сара подняла руку, как бы защищаясь.

– Прости, ма, но она заставила меня поклясться, что я никому не скажу. Она не хотела волновать тебя. Она позвонила мне в ту ночь, когда это все случилось. И это я посоветовала ей переехать к нам домой.

Ким увидела, как на лице миссис Лёве появилось выражение боли. То, что собственная дочь не посвятила ее в такую тайну, было невозможно перенести, особенно под грузом нынешних обстоятельств. Но сейчас у Ким не было времени думать об этом. Сара говорила с Джемаймой в ту ночь, когда к ней пытались вломиться. Она могла сказать сестре что-то, о чем не написала в заявлении.

Ким повернулась к младшей сестре.

– Сара, она рассказала вам о том, что произошло?

– В ту же ночь, по телефону, – кивнула та. – А когда вернулась домой, заставила меня поклясться, что я никому ничего не скажу, и постаралась притвориться, что ничего вообще не было. Больше она об этом никогда не говорила.

Ким почувствовала растущее разочарование, но ей надо было продолжать опрос.

– А в ту ночь, когда все произошло, ваша сестра не говорила ничего такого, что могло бы нам сейчас помочь?

Голова Сары стала очень медленно наклоняться в подтверждающем жесте.