Притворись моей, девочка!

— Ты наелась? — тихо уточняет, не отрывая от меня своих глаз, затуманенных каким-то непонятным чувством.

Я лишь могу кивнуть, потому что в горле образовался ком.

— Хорошо!

Артем встаёт, отодвигает столик. Хлопнув в ладоши, гасит свет. Я и не знала, что можно так делать...

В гостиной становится темно, единственный источник света — телевизор. Но в фильме всё время довольно темно, поэтому не особо-то он там и освещает. Артём вновь садится на диван и, обняв меня за плечи, притягивает вплотную к своему боку.

Я практически не дышу...

Что будет дальше?

Почему я так стремительно теряю голову от этого Соболева?

— Даш...

— Ммм?

— Если я тебя поцелую... что ты сделаешь?

— Выставлю тебя вон.

Этот разговор происходит полушёпотом, и мы пялимся в экран при этом. Но я уверена, что Артём потерял нить сюжета данного фильма. Лично я уже ничего не вижу и не слышу.

Разве что стук собственного сердца и голос Артёма.

— Но тебе ведь может понравиться, — продолжает он. — И ты не захочешь меня выгонять. И отпускать не захочешь.

— Это может произойти разве что в твоих фантазиях, — отвечаю достаточно резко.

И он, похоже, обижается.

Но в чём, собственно, дело? Мы же всегда так общались раньше!!

Бросаю осторожный взгляд на Артёма. Он сканирует экран телевизора. Напряжённая линия челюсти выдаёт его раздражение.

— Я бы хотела узнать тебя получше, — говорю я примирительно. — И могу рассказать тебе немного о себе. Например, о своей маме. Или об отце.

Тёма наконец смотрит на меня, его взгляд наполнен недоумением. Он разворачивается ко мне всем телом и, положив локоть на спинку дивана, занимает удобную позу.

— Да, расскажи мне, — согласно кивает. — Я знаю, что мама растит тебя одна.

— Угу, — я киваю, и непослушная прядь волос закрывает половину моего лица.

Артём тут же бережно убирает её за ушко. Этот жест получается ещё интимнее, чем вытирание смузи с моих губ.

Спрятав взгляд под ресницами, стараюсь не вкладывать эмоции в свой рассказ:

— Мой папа умер, когда мне было пять. Я плохо его помню, но мама говорит, что он был лучшим в мире мужчиной. Поэтому она и не вышла больше замуж. Во всяком случае, я так предполагаю. Вроде как для неё не может быть никого лучше, чем мой папа. Ну или хотя бы приблизительно такого же.

— Ясно. А ты как считаешь? Твоя мама должна с кем-нибудь встречаться? — легко вступает в диалог Артём.

Я думала, разговор о родителях будет неловким... Но нет, вроде всё идёт нормально, а значит, и он наверняка поделится со мной.

— Раньше я не хотела, чтобы мама нашла себе кого-то, — признаюсь стыдливо.

— Ммм? Эгоисткой выросла? — поддевает меня Тёма.

— Думаю, да, — не отрицаю я. — Но пару лет назад всё изменилось. Я выросла... И увидела, как маме одиноко. Сейчас мне почти восемнадцать. Скоро закончу школу, поступлю в универ... А там студенческая жизнь, отношения...

— Не продолжай, я тебя понял! — довольно резко обрывает меня Артём. — Не будем забегать так далеко, ладно? — вновь говорит спокойным тоном. — Не хочу знать о твоих планах на будущее.

— Почему? — усмехаюсь я, глядя в его глаза.

Он пожимает плечами и отвечает:

— Потому что там не будет меня.

И звучит это уничтожающе грустно. И я не знаю, почему.

Ну кто мы друг другу? Вчерашние враги, которые вдруг стали фиктивной парочкой. Причин этой странной сделки я до сих пор не понимаю...

— Кстати, скажи... — решаю сменить тему. — Мы уже дважды с тобой ужинали. Я подхожу тебе для банкета? Или, может, веду себя как-то не так? Например, чавкаю за столом?

Решаю немного развеселить Артёма, а то он как-то резко стал слишком серьёзным.

— Ну так подхожу или нет? — лукаво улыбаюсь.

Нахмурившись, он отвечает:

— Вполне.

Хочет снова отвернуться к телевизору, но я придерживаю его за запястье.

— Подожди... Расскажи мне о своей маме. В школе никто не знает, куда она у вас делась.

Это правда. Все знают, что в семье Соболевых есть только отец. И существует куча версий о том, что он мог сделать со своей женой. Но это лишь больные фантазии учеников пансиона.

— Я не стану говорить с тобой о матери! — внезапно отрезает Артём, посмотрев на меня предупреждающим взглядом.

— В смысле — не будешь? — я ушам своим не верю. — Но я же рассказала о своих родителях!

— Пожалуй, я пойду! — Тёма резко встаёт с дивана и направляется к двери.

Пару секунд я шокированно смотрю в его спину, а потом тоже вскакиваю и бросаюсь за ним. Обгоняю и встаю перед самым его носом.

— Подожди! — практически требую я. — Хорошо. Не хочешь говорить со мной о маме, поговори об отце. Поговаривают, что он жесток со своими сыновьями.

Я не хотела говорить этого... Но, видимо, на эмоциях не смогла смолчать.

— Даш, дай пройти!.. — голос Артёма звучит почти зловеще.

Похоже, я нечаянно загнала его в угол. Наткнулась на ту верёвочку, за которую дёргать не стоит. Но где я, и где здравый смысл?

— Значит, это правда?

Он тут же бросает:

— Нет!

А я вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, лжёт он или нет. Хлопаю в ладоши, свет включается. Но Артём тут же выключает его, тоже хлопнув.

Не хочет показывать мне истинного себя! Прячется за маской добродушного паренька, да?!