Притворись моей на одну ночь

— То, что было между нами, — огромная редкость. Ты была девственницей, потому и не осознаешь моих слов, но поверь, дорогая, не у всех это есть.

— Одного секса недостаточно. Между супругами должно существовать что-то еще, но, очевидно, это не наш случай, тебя ко мне ничто не притягивало, пока я была беременна. Тебе был неинтересен даже сын. О каком браке может идти речь, когда тебя не интересует дружба со мной, а все, чего ты хочешь, — мое тело. Я ничего для тебя не значу, Алесандро. Но я не могу быть пустым местом.

Я сожалею, что не приезжал, и всю жизнь буду сожалеть об этой разлуке, ведь именно из-за нее у нас все трещит по швам. Мы бы не отдалились друг от друга, если бы я узнал тебя ближе. — Он принялся поглаживать ее руки, словно желая впечатать слова в кожу. — Что сказать? Я был слишком высокомерен. Возможно даже, недостаточно ответственно вел себя, не был готов принять все стороны брака. Я ведь привык ни от кого не зависеть и хотел наслаждаться. В моем понимании женатый мужчина был чем-то вроде прирученного зверька. Мне стыдно это сознавать, но хотя бы сейчас я веду себя по-мужски.

— И готов стать ручным зверьком?

Октавия не отдернула руку, ей была приятна его ласка. Удивительно, но спустя время, несмотря на гнев и разочарование, по-прежнему хотелось ощущать его прикосновения.

— Теперь я понимаю ценность нашего союза, потому что едва не потерял все, что у нас есть. И готов всецело посвятить себя ему.

Надежда робко забилась в ее сердце. Все в этом мужчине подрывало уверенность: его самообладание и манера держаться, божественная красота, блеск глаз и решительность во взгляде.

— Не могу пообещать того же. Я так хотела, чтобы наш брак был идеальным, непохожим на отношения моих родителей, и никогда не оспаривала твоих решений. Ты был лидером в нашей семье. Теперь я не та девушка, на которой ты женился. Не хочу и не буду.

— Я и не прошу тебя. Но и ты не проси меня оставить тебя и забыть о сыне. Это просто смешно. Подумай лучше, чего тебе хочется.

— Полагаю, ты сочтешь смешной мою просьбу перестать быть заносчивым и чересчур самоуверенным?

— Это невозможно. Я не из тех, кто ищет компромисс, Октавия. Но стараюсь ради тебя. Ради нашего брака. Неужели не видишь?

Задетая за живое этими словами, она глотнула вина и ощутила приятное тепло, распространившееся по телу.

— Хочешь, верь, хочешь, нет, но бесхарактерная жена мне не нужна. Меня раздражают те, кто всегда старается угодить. Мне неприятна эта ситуация, ведь, пока я думал, что все хорошо, ты молчала и скрывала то, как тебе плохо.

— Мои чувства никогда никого не волновали. Родителям было все равно, а в интернате…

Тем временем официант принес заказ, и они занялись едой. Крохотные слойки в форме рыбок с кремовой начинкой из лосося и спаржи были нежны.

— Расскажи мне больше о твоих родителях. Пару дней назад ты сказала, что отцу было наплевать на тебя, но я бы так не сказал. На наших встречах он казался заинтересованным в том, чтобы ты удачно вышла замуж.

— Если ты, как истинный глава семьи, считаешь своим долгом заботиться о ней, то мой отец — скопидом, его интересуют только деньги. Ему хотелось наследника, а я всего лишь сосуд, способный его выносить. Я рассказывала тебе о выкидышах мамы. До сих пор я и понятия не имела, насколько это должно было быть для нее ужасным. Но я всегда чувствовала себя обязанной повиноваться их воле, ведь мама так страдала ради меня. Могу предположить, учитывая ее слабое здоровье и наверняка нервные срывы после очередной неудачи, что с интимной близостью у них не все было гладко и отец изменял маме. Так что не в очень-то благополучной семье я росла.

К ее удивлению, Алесандро пристально смотрел на нее, в его взгляде читались не то забота, не то сочувствие.

— Не жалей меня. В этом нет смысла. Что было, то было.

Вздохнув, он подошел к ней и протянул руку.

— Что?

— Слышишь музыку? Давай потанцуем.

— Да? Здесь не так уж и просторно.

— А нам и не нужно много места. Я обниму тебя и прижму к себе покрепче.

Октавия подала ему руку и встала. От его прикосновений по коже побежали мурашки. Как ей знакомы эти ласки! Прижавшись к нему, она поняла, что он возбужден. Она и не надеялась, что до сих пор желанна.

— Ты знаешь, я не могу…

— Знаю, но все равно хочу обнимать тебя. Жаль, что ты раньше не рассказывала мне о родителях. Ты же ведь хочешь для Лоренцо лучшего, правда? Мы способны на большее, Октавия, я тебе обещаю. Просто давай попробуем, оба постараемся.

Он нежно поглаживал ее по спине.

— Я полагаю, нам предстоит набраться мужества, если учесть то, что спать вместе мы не можем.

— Мы будем спать вместе, дорогая.

Октавия инстинктивно принялась отталкивать его. Взгляды их встретились. Наверное, он почувствовал, как бешено забилось ее сердце.

Они точно слились воедино, не в силах пошевелиться, пойманные в клетку ожидания.

Сейчас он ее поцелует.

— Ты хочешь этого?

— Я же тебе сказала: не могу.

— Я не об этом спросил.

Память рисовала перед ней давнюю картину, как спустя несколько дней после бала Алесандро надевает ей на палец кольцо со словами: «Ну, скрепим сделку?»