Притворство

На магнитофоне был ее голос! Это был тот монолог, который она читала в тот вечер, когда ждала Пола домой, и который, оказывается, не успела стереть с пленки! Как мог он подумать, что это Сирина? Но, задавая себе этот вопрос, она уже знала ответ, вспомнив, сколько раз в прошлом он путал их голоса. Слушая запись, она была заново растрогана пафосом слов, как, впрочем, были тронуты и все на сцене, потому что это была Мэри-Джейн, которую они никогда раньше не слышали. Это была такая интерпретация роли, которая, будучи сыграна на сцене, не могла не обеспечить пьесе успех.

Голос на пленке замолчал, и Лори двинулся к краю сцены и начал свою реплику “Я никогда не думал, что ты так чувствуешь, Мэри-Джейн”.

Сирина открыла рот, чтобы что-то сказать, но прежде чем она успела произнести хоть слово, с магнитофона раздался голос Смизи: “В чем дело, мисс Лестер? Разговариваете сами с собой?” — “Я читала отрывок из пьесы”, — это был голос Энн, вполне узнаваемый, когда она больше не играла. Пол рванулся через всю сцену, выключил магнитофон. Никто не двигался, и он пошел обратно вдоль рампы, на лбу у него выступил пот.

— Сирина, — мягко произнес он. — Я хочу поговорить с тобой.

Сирина медленно приблизилась к нему потрясенная, но не сдавшаяся.

— Я сделала запись перед этой. Пол. Я думала, ты ее имел в виду.

Этого Энн не выдержала:

— Не лги, Сирина!

Хлопнув сиденьем, она быстро побежала по проходу к ступенькам на сцену.

— Ты делала запись, когда ждала Пола, но успела прочесть только две строчки на магнитофон, и я сразу его отключила.

Пол перевел взгляд с Энн на Сирину.

— Это правда?

— Конечно, нет. Энн всегда ревновала ко мне, ты же сам знаешь. Его глаза сузились.

— Тогда, если ты сделала полную запись, я хочу, чтобы ты проиграла. Вот здесь магнитофон со всей пленкой.

— Нет! — Сирина отшатнулась от него. — Нет, я не могу!

— Почему же? Если ты сделала запись, она должна быть там.

Она съежилась под его взглядом.

— Ты сам виноват, — воскликнула она. — Это ты заставил меня лгать. Когда ты сказал, что слышал мою запись на магнитофоне, как я могла догадаться, что это не мое чтение?

— Потому что я процитировал некоторые строки, которые ты не читала. Ты должна была понять, что это была запись голоса Энн.

— Я не знала, — стонала Сирина. — Ты должен мне верить. Пол… Я не знала!

Все остальные актеры медленно сошли со сцены, и в конце концов на ней остались лицом к лицу Пол, Энн и Сирина.

— Чего я никак не могу понять, — горько сказал он, — как ты могла лгать мне, зная, сколько от этого зависит. Ты же знала, что эта роль выше твоих возможностей… Почему у тебя не хватило мужества признаться?

Сирина подняла голову.

— А почему ты не прогнал меня?

— Потому что я верил в тебя, — голос его был невыразимо усталым. — Потому что я верил в девушку, которую слышал на пленке. В этой записи было все, что я искал для Мэри-Джейн. — Он шагнул вперед, его темные глаза сверкнули. — Я думал, что это была ты… Все это время я думал, что это ты.

Сирина подняла к нему лицо. Никогда не выглядела она более прелестной и беззащитной.

— Я боялась, что если расскажу, ты разлюбишь меня. — Она бросилась к нему в объятья. — Я люблю тебя всем сердцем… Если ты сейчас прогонишь меня, я не смогу жить. Пол, ты должен простить меня!

Не в силах слушать дальше, Энн повернулась на каблуках и оставила их одних.

Глава 11

Тихие звуки радио, доносившиеся из комнаты в переднюю, встретили Энн, когда она вошла в квартиру. Она нерешительно остановилась, потом расправила плечи и вошла в гостиную. На диванчике сидела ее мать и вышивала скатерть, волны белого полотна спускались по ее ногам на пол. Она подняла голову и улыбнулась дочери:

Иди сюда, согрейся, дорогая. У тебя совершенно замерзший вид.

Дрожащая Энн протянула руки к пылающим поленьям и спросила:

Папа не звонил тебе? Нет?

— Нет. А должен был позвонить?

Я просто подумала, может, звонил. Анжела откусила нитку и долго искала в рабочей корзинке, пока не нашла моточек красного шелка.

— Дорогая, ты что-то очень серьезная. Что-нибудь случилось?

Энн подвинула пуфик поближе к каминной решетке и села. Она уставилась в огонь и долго всматривалась в него, глядя на то, как прогорают трескучие поленья и рассыпаются, разбрасывая снопы искр. Маленький уголек вылетел на предкаминную обшивку, ярко вспыхнул и погас, пройдя всю гамму цветов — от оранжевого до розового и затем серого. Она вздохнула и придавила его носком туфли.

— Сегодня днем на репетиции Пол попытался доказать всем, что Сирина может играть. Он при вез в театр свой магнитофон и проиграл труппе пленку с ее монологом…

Ничего не пропуская, Энн рассказала матери со всеми подробностями, что произошло.

— Теперь совершенно ясно, чего добивался Пол, — закончила она, — и почему он был так уверен, что Сирина подходит к этой роли.

— Значит, все это время он слушал тебя! Энн не ответила, и мать, разгладив на коленях полотно, внимательно стала рассматривать последние стежки.