Притворство

– Так не расстраиваемся! Для девочек у меня есть куколки! – успокоила я всех, вывалив на стол целую гору милых вязаных и сшитых из фетра кукол. Девчонки от радости выпучили глаза и начали искать для себя самую красивую. Тем временем я заметила, как Адам – тихий мальчишка, который всегда держится в сторонке, с грустным лицом взяв со стола блокнот с машинкой на обложке, отошёл от всех и сел на стул, стоящий в углу комнаты. Я хотела подойти к печальному ребёнку и узнать, что его расстроило, но не успела. Ник опередил меня и, сев перед Адамом на корточки, начал о чём-то с ним разговаривать. Сначала мальчик молчал и насупившись смотрел на незнакомого мужчину исподлобья, крепко держа в руках блокнот, но спустя пару минут, мальчонка смягчился, и уголки его губ приподнялись, а потом он и вовсе обнял Ника за плечи. Интересно, что такого Паркер ему сказал, отчего Адам расцвёл и даже проявил эмоции. Парень точно не ожидал такого порыва чувств и сначала не знал, как реагировать, но вскоре обнял ребёнка в ответ и что-то шепнул ему на ухо, после чего малыш кивнул и наконец отпустил своего нового друга. А говорит, не любит детей, тоже мне сухарь.

Когда все подарки были розданы, мы начали играть. Я заставила Паркера надуть воздушные шарики, чем он был крайне недоволен, зато дети пребывали в восторге. Проведя несколько весёлых конкурсов с шарами, мы приступили к занятию. Усадив детей за четыре сдвинутых вместе стола, поборов шум и гам, мы начали рисовать небо, травку с цветочками и зайчиков. Детям нравится творить. Они с усердием рисуют и повторяют всё, что я объясняю и показываю. На уроках каждый ребёнок проявляет смекалку, индивидуальность, умения и выражает свои чувства. Я знала, что дети после занятий берегут рисунки и вешают их над кроватями, поэтому все старались изо всех сил.

Самым большим испытанием в конце мероприятия – это завершение урока и прощание. Этот раз не был исключением, дети не хотели нас отпускать. Я пообещала, что вернусь, но это не помогало. Они обнимались и плакали, разрывая моё сердце на части. А ещё ребята просили забрать их и тогда на помощь приходили воспитатели, приглашая малышей на обед. Я в такие моменты начинала сомневаться, стоит ли продолжать эти жесты доброй воли, потому что смотреть в детские заплаканные глаза невероятно сложно.

Собрав свои вещи и прихватив пакет и пустой тапер, я вышла в коридор, который опустел буквально несколько минут назад. Детей увели в столовую, дав возможность нам всем успокоиться и легко расстаться. Паркер стоял в проходе и задумчиво смотрел вдаль. Что это на него нашло? Неужто чувства всколыхнулись?

– Ну что, идём? – спросила я, поглядев на парня. Он без слов забрал из моих рук контейнер и пошёл к выходу. Кажется, Ник был потрясён после увиденного. Всю дорогу домой он молчал, а я не трогала его, хотя один вопрос не давал покоя.

– О чём вы разговаривали с Адамом?

Сначала он не понял о ком я, но вскоре сообразил: грустный мальчишка и объятие.

– Он думал, что я собираюсь забрать его, а оказалось, что просто пришёл поиграть.

– И что ты ему ответил?

– Пообещал, что его обязательно заберут.

Я помотала головой.

– Не надо так делать. Не давай обещаний, которые не можешь выполнить.

Каждый раз после занятий в детском доме мне требовалось время прийти в себя. Довольные лица детей, когда они рисуют, лепят или получают подарки, дорогого стоят, но после этого остаётся осадок горечи оттого, что не могу сделать для них больше. Это угнетало и съедало изнутри, так что приходилось восстанавливаться и потихоньку абстрагироваться. Пребывая в задумчивости, я, как правило, запиралась в комнате и садилась рисовать. Так легче отбросить все грустные мысли и вернуться к привычному укладу жизни. Это воскресенье не было исключением. Сидя на подоконнике, я рисовала, положив на колени скетч бук.

Не знаю, что думал и чувствовал Ник, но кажется, его эмоции зашкаливали, но он пытался их сдержать. После обеда он собрался и ушёл куда-то, а вернулся вечером навеселе.

Я читала книгу, когда дверь распахнулась и в проёме появился Паркер, еле стоящий на ногах. Он, шатаясь, вошёл внутрь и закрыв дверь, навалился на тумбочку при этом уронил телефон, который с грохотом упал на пол, но не разбился. Я подошла к Нику, подняла мобильник и подхватила парня, который подался вперёд и чуть не упал.

– Ты где так надрался?

Выпрямившись, сосед приложил палец к своим губам и закрыл глаза, желая сдержать мой гневный порыв. Он был не в состоянии что-либо объяснять, продолжая стоять у тумбы и шататься.

– Ясно, – кивнула я и, закинув его руку на себя, повела парня в комнату. Мы шли, петляя по гостиной, потому что он навалился на меня всем весом, а был он ужасно тяжёлым и неровно стоящим на ногах. Я практически сразу поняла, что не доведу его до спальни и мы точно где-нибудь грохнемся, поэтому сменила курс к дивану.

– Любишь помогать, да? – пробормотал он, заплетающимся языком.

Я поморщилась от едкого перегара и не ответила на его пьяный вопрос.