Приватизация по-российски

Так вели себя наши наиболее яростные “друзья” из коммунистического лагеря. Но ведь и более интеллигентные наши оппоненты выбрали для себя такой сценарий. В период бурных дискуссий о правах трудовых коллективов, когда на нас выливали ведра помоев, они молчали, наблюдая, как этот мордобой происходит на ринге, смачно комментируя: “Смотри, как этому врезали, а еще и этому…” Но зато потом, когда пошла приватизация, они весомо, убежденно и грамотно разъясняли, как Чубайс все отдал трудовым коллективам. Тут просто недостаток честности в критике. Да, претензия правильная, но люди высказывающие ее, очень хорошо понимали, почему мы должны были сделать именно так, почему других вариантов не оставалось.

Возвращаясь к аренде с выкупом, скажу, что эту атаку мы отбили. После наших выступлений право выкупа отклонили. Но на этом конфликт не кончился. Начались мелкие кавалерийские наскоки Исакова, требовавшего увеличить рассрочку в платежах трудовому коллективу до шести лет (у нас было до трех), сократить первоначальный взнос трудового коллектива за имущество с 30 до 10 процентов. Но и это довольно легко удалось отбить.

Далее пошли более серьезные разговоры. Комитет по промышленности и энергетике во главе с Ереминым предложил поправку, а по сути целую новую статью, означавшую альтернативный закон. Предлагалось давать трудовым коллективам право выкупа имущества по балансовой стоимости. Это был заход с другой стороны, теперь уже не Исаков, а Еремин (то есть промышленники) выдвигал поправку к другой статье, чуть-чуть по-другому сформулированную, хотя смысл оставался тот же. То был их последний шанс, и потому все главные ораторы оппозиции ринулись на защиту этой поправки.

Косопкин произнес большую речь о том, что Чубайс опять воспроизводит идеи большевизма, стремясь по большевистскому принципу раздать имущество всем. Я позволил себе напомнить, что это у большевиков главный лозунг был: “Земля — крестьянам, фабрики — рабочим”. И именно этот лозунг отстаивают Еремин, Косопкин и все остальные. Возможно, аргумент подействовал. В конце концов хоть и не без труда, но мы приняли и эту поправку тоже.

Тогда разразился скандал. Исаков заявил, что его блок “Российское единство” не поддержит ни эту статью, ни закон в целом. Появилась опасность, что мы потеряем все. Но обошлось. Когда принимали последние статьи, видно было по настрою зала, что наша взяла. Напоследок противная сторона предложила: ну, хорошо, коли не принимается наша поправка по поводу права трудового коллектива выкупать все имущество, то тогда сделаем хотя бы так. Раз Чубайс утверждает, что в этом случае все трудовые коллективы выкупят имущество и будет не приватизация, а просто выкуп, тогда давайте самому Чубайсу и отдадим право решать, когда можно выкупать, а когда нельзя.

Я представил себе, какая чудовищная коррупция пойдет внутри органов Госкомимущества, среди местных комитетов. Пришлось идти на компромисс: предлагать оставить нашу редакцию, но в постановлении Верховного Совета записать поручение Еремину, Исакову и другим уважаемым народным депутатам изучить этот вопрос и внести предложения по его решению.

В конце концов, закон в нашем варианте принять все-таки удалось, а поправки Еремина и Исакова (всего числом около 130, фантастическое количество!) — провалились. В абсолютном большинстве случаев мы собирали при голосовании 55–60 процентов при необходимых 50, а Исаков — 15–20.

11 июня состоялось итоговое голосование, а через несколько дней закон поступил на подпись президенту. Таким образом, законодательная база для приватизации была создана. Если бы мы в то время не смогли провести закон, это, конечно, резко осложнило бы ситуацию. Тем более что с сентября даже думать нечего было о прохождении такого закона через Верховный Совет. В июне имелся последний шанс, и мы его не упустили.

РАУНД ТРЕТИЙ: МАЛАЯ ПРИВАТИЗАЦИЯ

Утвердив в конце декабря 1991 года программу приватизации, мы бросили все силы на организационную подготовку реальных приватизационных актов и сделок. Потом это назовут слегка пренебрежительно “малой приватизацией”, и за спорами о переделе гигантов российской индустрии мы станем забывать, сколько страстей бушевало вокруг продажи первых булочных и прачечных, парикмахерских и овощных магазинчиков.

А между тем полемика велась жесточайшая. И прежде всего подвергался критике принцип конкурсной, конкурентной продажи. Требования были всюду практически те же, что в Томске: дайте право проводить некоммерческий конкурс с благородными критериями — расширение ассортимента, социальная защита коллектива. Дайте право на аукцион… с одним участником. Выражались опасения, которые и у нас самих возникали: а ну как новые хозяева станут сплошь и рядом перепрофилировать булочные и овощные лавки, со всеми вытекающими отсюда последствиями?