Приверженная

В тот раз я впервые так четко открыла глаза и увидела Шакалова, нависшего надо мной в полном непонимании происходящего. Но прежде чем развеять его опасения, я просто насладилась секундой. Напряжения между нами было таким осязаемым, что любое мое словно могло выстроить стену.

— Мне снились они, — я кивнула на живот и улыбнулась. — Дочки… Думаю, у нас будут дочки.

На секунду мужчина стушевался, судорожно сглотнув, а затем так незаметно усмехнулся, что это легко можно было бы списать на случайное движение губ.

— Дочки… — растерянно, с придыханием пробормотал тот. Его ладонь невесомым шелком скользнула к животу, но тепла мужчины хватило, чтобы дети шевельнулись, давая отцу «пять». — Девочки…

Это выглядело так странно! Потерянный, закрытый Шакалов, его робкие взгляды и неуверенные движения, а еще эта по-детски счастливая улыбка… Я боялась шевельнуться, чтобы не спугнуть момент, чтобы не проснуться или не разрушить краткий, неловкий, такой тяжелый для меня морально момент.

И все же, слезы затуманили взгляд, сердцебиение снова ускорилось, а аппараты предательски запищали. Кирилл тут же ощетинился и поморщился, словно совершил ошибку, а затем нажал кнопку на панели у кровати и просто встал с кресла. Он так уверенно шел к выходу, что я была уверенна, тот не скажет и слова. Даже не попрощается! Почему-то сердце от этой мысли обливалось кровью.

— Сейчас придет медсестра, — уже коснувшись ручки двери сказал тот. Он уже прокрутил ее, как не выдержала я и выкрикнула:

— Может тебе остаться? Нам нужно поговорить… — слова прозвучали слишком громко и требовательно, словно… Словно я имела хоть какой-то голос и право выбора в этой ситуации. Вряд ли это было так, после побега… Так что опустив глаза, сжала пальцы ног и наплевав на гордость, посмотрела ему в глаза, чтобы сказать то, чего от себя не ожидала: — Останься.

Никаких эмоций. Ровным счетом ничего не было в его черных глазах! Холод, бизнес-расчетливость и некая усталость… Возможно, я надумываю, но он даже фразу выплюнул с некой пренебрежительностью:

— Ты ничего не должна, Кристина. — затем просто открыл дверь и уже в проходе пробормотал: — Лиза — твоя подруга, сиделка и медсестра. Я плачу ей достаточно, чтобы она исполняла каждый твой каприз и была милой. Так что смело обращайся к ней по любому вопросу.

В тот момент, как Шакалов наступил ногой в проход, сделал первый шаг на выход, я ощутила нечто странное. Будто его энергетика, все время оберегающая меня, поддерживающая и обволакивающая, утекала сквозь пальцы. Раз и навсегда. Чтобы Кирилл себе там не надумал и не решил, я почему-то искренне верила — он больше не вернется.

Адреналин застучал в висках, когда я, сцепив зубы, в последний раз попыталась ухватиться за ускользающую из рук соломинку:

— А ты?.. Что насчет тебя? Может… поговорим?

Я ожидала от Кирилла всего, чего угодно: агрессии, злобы, ярости, криков… Но то, как он поморщился от моих слов, словно от услышанного в очередной раз вранья, ударило в самую душу, попало в цель. Подкосило, в конце концов!

— Хватит, не ломай комедию, — с горькой насмешкой пробормотал он, даже не глядя на меня. Будто от одного моего вида его тошнило. Будто было неприятно само мое существование. — Выздоравливай… — бросил он, снова пытаясь уйти, но затем замер сам. Я напряглась всем телом, желая каждой фиброй души, чтобы он остался. Сейчас мне нужен был кто-то… Кто-то конкретный. Но тот лишь наигранно дружелюбно отчеканил: — Хотел придержать эту новость до твоего выздоровления, но сильно предполагаю, что она его ускорит. Так что… В ближайшее время я приду к тебе с адвокатом. Мы оформим развод. Ты наконец получишь то, за что так сражалась.

Мысли разбежались в голове, как рассыпанный пакет с шариками. Не было как-то определенной реакции, чего-то, что я могла бы сказать ему в тот момент. Первое, что пришло в голову, еще до полного понимания происходящего:

— Ты заберешь у меня детей?

— Нет, — качнувшись, словно от удара, с пренебрежением выплюнул Кирилл. Было ощущение, словно этот вопрос прибавил градуса к его неприязни. — Совместная опека подлежит обсуждению.

Возможно, он сказал бы что-то, но в этот момент в комнату влетела скромная молодая девушка в белой форме. Брюнетку звали Лиза и рядом с этим потоком доброты, наивности и легкости я ощущала себя старой дамой, с кирпичами из проблем на плечах.

«Мы оформим развод» — крутилось в голове снова и снова. Будто чертова старая заевшая пластина!

«Я приду с адвокатом» — словно гвоздями по стеклу, ножом по сердцу и удавками по сердцу. Было током от Его интонации, разрядами от равнодушия, уколами от призрения…

«Ты наконец получишь то, за что так сражалась» — подытожил картину ехидный голос Шакалова и по щекам снова потекли горючие слезы.

Черт, черт, черт! Ведь он прав. За это я сражалась — за свободу. Хотела сбежать от него, уйти, спрятаться… И теперь, когда все, чего хотелось — поговорить, быть услышанной, возможно даже прощенной, он просто… сдался, бросил, потерял интерес.