Привет, Афиноген

Тогда у нее была личная жизнь, от нее самой зависящая. Тогда Юра был не мужем, а кавалером. Жалела ли Дарья Семеновна, цветущая еще женщина, о тех невозвратных днях? Нет, не очень. Ее устраивала теперешняя жизнь, с теперешним мужем и сыном. Позади были перемены, недоразумения, ссоры, переезды – ну и хорошо. Теперь – обеспеченность, всеобщее уважение, комфорт, наслаждение простыми ежедневными радостями.

Если кому взбредет в голову искать счастливых людей – ищите их среди пожилых цветущих женщин, свивших прочное семейное гнездо. Больше–то и негде. А там они есть, счастливые, в городских благоустроенных гнездах–квартирах. Женщины–птицы, радующиеся теплу, свету и не пугающиеся зимних холодов. Эти женщины суеверно прячут свое счастье, жалуются в очередях на какие–то несуществующие трудности, с трагическим видом хватаются за голову, слушая по радио сообщения о диктаторских режимах, – не верьте им. Поглядите, как благодушно готовы они тратить часы на пустую болтовню, как вдруг вскидываются с возгласом: «Ой, скоро муж придет!» Они счастливы. Они плавно, по–птичьи, перелетают из кухни в магазин, из города на дачу, из гостей в театр, нигде не задерживаясь подолгу, но и ниоткуда не спеша уйти. Обратите внимание, с каким странным неуверенно–торопливым видом выходит счастливая женщина утром из дверей подъезда с огромной хозяйственной сумкой в руках, как она тут же приостанавливается и ищет взглядом, нет ли поблизости знакомого лица, чтобы не откладывая посмаковать чужие новости и поделиться своими, как она, улыбаясь, медлит под каким–то ей одной известным окном, – ив вашем сердце проснется легкая зависть к этому невообразимо воздушному и так мало кому из нас доступному счастью. Недоступному потому, что оно зависит не от обстоятельств, а от особого внутреннего настроя на повседневность, общую у многих, но которая одним приносит мир и благополучие, а других приводит в бешенство и гонит с места на место, как ветер гоняет по мостовой клочки газет и осенние листья.

В очередной раз моргнув на дорожку, Дарья Семеновна увидела совсем не того, кого ожидала увидеть… и оцепенела. Сшибая прутиком головки крапивы, по тропинке быстро шагал Виктор Афанасьевич Мерзли– кин, директор НИИ. Его дача находилась далеко отсюда, примерно в километре, и скорее всего надо было случиться чему–то особенному, чтобы директор вот так без предупреждения пожаловал в гости. Дарья Семеновна дурным голосом крикнула: «Юра!» – и бросилась в комнату переодеваться. Впопыхах она взялась натягивать платье прямо на халат, ужаснулась, – дурная примета! – сдернула халат, мигом привела в порядок растрепавшуюся прическу, покрыла голову кокетливой соломенной шляпкой, успела мазнуть губы и – стометровки не преодолел Мерзликин – уже спешила к калитке, растекаясь в очаровательной улыбке, разбросив широко руки, словно от полноты чувств готовилась принять директора в объятия. Мерзликин тоже заулыбался в ответ, переломил прутик. Он был в шортах, которые подходили его мускулистым, кривым, волосатым ногам, действительно, как корове седло.

– Дорогая, Дарья Семеновна. Не выдержал, простите. Дай, думаю, подкрадусь, хоть издали полюбуюсь. Ах, жалко. Вон, я вижу, и муж ваш, Юрий Андреевич, в наличии. Только что–то он какой–то побелевший. Грачей отпугивает?

От дурашливой директорской шутки Дарья Семеновна охотно по–девичьи зарделась. Виктор Афанасьевич – мужчина видный, доброжелательный, высоко поставленный, кого хочешь в краску вгонит. Многие женщины оказывали ему знаки внимания, но грешков за ним не водилось. Он границу помнил и никогда ее не переступал. Поэтому мог себе позволить пошутить в некотором роде фривольно. Но и шутил он далеко не со всеми. И тут соблюдал одному ему понятную субординацию. По его раскладу, с Дарьей Семеновной, женой начальника отделения, он мог полюбезничать не более двух раз подряд. Один раз при встрече, второй – при прощании. Дарья Семеновна кокетничала с директором напропалую, считая, что этим оказывает неоценимую услугу мужу. А как же. Одно дело, если у твоего подчиненного жена интеллигентная, с огоньком, приветливая женщина, готовая и встретить, и угостить; совсем другое, если это синий чулок, домашний администратор в юбке. Дарья Семеновна предполагала и даже была убеждена – серая, затюканная супруга бросает тень на мужа, обнажает его с невыгодной стороны. Можно ведь и так подумать: человек жену не сумел себе выбрать, где же ему руководить большим коллективом. При неблагоприятном стечении событий и такой маленький штрих мог стать решающим. Ради мужа

Дарья Семеновна и теперь улыбнулась директору с почти откровенным вызовом. Мерзликин вызов благодушно отклонил, осторожно обогнул Дарью Семеновну и, больше не обращая на нее внимания, направился к Самому.

– Приветствую вас, Юрий Андреевич!

– Здравствуйте, Виктор Афанасьевич! Рад вас видеть.

Если Кремнев и удивился неожиданному приходу директора, то на нем это никак не отразилось.

– Вы позволите, Виктор Афанасьевич? Одно дерево осталось. Пять минуток, и я к вашим услугам.

– Конечно, конечно.