Привет, Америка!

Синатра развернулся к кулисам, потянув за собой микрофонный кабель, и позвал кого-то взмахом правой руки, щелкая при этом пальцами левой в такт музыке. Из-за занавеса элегантно появился красивый мужчина в смокинге, не выпускающий из рук сигарету и бокал.

– Леди и джентльмены… – Синатра показал, чтобы публика притихла. – Хочу представить вам моего старого друга, которого Богарт однажды назвал собутыльником собутыльника – Дин Мартин!

Взбудораженный аплодисментами и музыкой, Уэйн внимательно смотрел на разворачивающееся представление. Появился элегантный мужчина. Луч снова метнулся к кулисам, дирижер поднял палочку, и под крещендо на сцену скромно вышла симпатичная юная девушка в клетчатом платье и темно-красных туфлях. Ее волосы были завязаны в два обаятельных хвостика. Она позволила Синатре поцеловать ее и опустила взгляд вниз, будто желая удостовериться, что ее обувь никуда не подевалась.

Девушку Уэйн тоже сразу узнал – Джуди Гарленд. Зрители встречали ее бурными аплодисментами, техасец опять снял шляпу и махал сигарой, синеволосые женщины снова всплакнули. Синатра вернул микрофон на стойку, взял своих друзей за руки, и последний припев они спели вместе.

Крепко обнимая Анну за плечи, Уэйн смотрел на сверкающую сцену. Его переполняли эмоции, но вел он себя спокойно, Макнэр же просто обезумел и тряс головой так, словно хотел спрятаться внутри собственной бороды.

Анна отпряла в сторону.

– Что происходит, Уэйн? Мы попали в прошлое?

– Вряд ли, Анна. Хотя вполне логично…

Уэйн улыбнулся своим мыслям. Вот бы и правда вернуться назад, скажем, в 1976 год, где еще остался нетронутым кусочек Америки, о которой он столько мечтал. Даже в заросшем джунглями Лас-Вегасе… Синатра и Дин Мартин, почему нет? Но Джуди Гарленд? Рядом со зрелым Синатрой и Мартином могла бы петь ее дочь, но никак не Гарленд, которую прикончили наркотики и алкоголь. А тут она вдруг в образе светловолосой девчушки из «Волшебника страны Оз». Да и с чего вдруг задумчивой молодой Джуди подпевать такой дерзкой, самодовольной песне? Они принадлежали одному поколению, эта девочка из Канзас-Сити, пробившаяся в стан звезд, и парень, тоже родом из Канзаса, но совсем другой по характеру.

Отпустив Анну, Уэйн осмотрелся и вдруг почувствовал, что все это – какая-то злая шутка, несправедливая кара. В каком-то смысле они пели его песню, а Уэйн был так же доволен собой, как престарелый Синатра.

– Знаешь, Анна, я всегда хотел познакомиться с Синатрой…

– Уэйн, нельзя же…

Он не обратил внимания на ее слова и побежал вниз по застеленным ковром ступенькам центрального прохода. Официанты даже не попытались остановить молодого человека, а зрители не заметили, как он прошел к сцене над оркестровой ямой. Звенели голоса троих певцов, каждая молекула воздуха была заряжена оглушительной музыкой. Уэйн замер в свете прожекторов, но ни Синатра, ни Дин Мартин его не видели. Именно такими он запомнил их лица из журналов про кино – загорелыми, с безупречным гримом.

– Мистер Синатра… – Уэйн протянул руку, стараясь перекричать песню. – Разрешите представиться…

Синатра сделал шаг вперед, глядя мимо Уэйна. Щелкая пальцами в такт завершающим нотам, он задел локтем плечо Уэйна. Синатра резко повернулся, потеряв равновесие на негнущихся ногах, и врезался в Дина Мартина, опрокинул его бокал и задел лодыжку Джуди Гарленд. Затем повалился спиной на пол и продолжил петь и жестикулировать. Его взгляд при этом не выражал никаких эмоций.

Прожекторы замигали, лучи света рассеялись. Все катилось к чертям с роскошью, присущей дорогому отелю. Музыканты остались без партитур, скрипачи молча ломали смычки и выдергивали струны из инструментов, тромбонист проглотил мундштук, дирижер проткнул себе глаз палочкой. Лежа на спине, Синатра подергивал ногами и смотрел в потолок.

– По-своему своему воему воему по-свое-е-ему! – заливался он фальцетом.

Неистово затягиваясь сигаретой, Дин Мартин плескал виски себе в лицо. Янтарные капли стекали по носу к губам, изогнувшимся в дружелюбной, но слегка зловещей улыбке. С Джуди Гарленд, казалось, сейчас случится припадок. Она посмотрела на свои волшебные туфли, нервно улыбнулась и стала без конца подпрыгивать – даже сцену затрясло.

– Делал все делал все делал все делал все делал все… – тараторил Синатра, а потом вдруг застыл, как кукла, у которой кончился завод.

Музыка скатилась в мучительный скрип, а прожекторы метнулись в сторону зрительного зала. Официанты бешено носились между столиками, одна из синеволосых вытащила из глазницы свой правый глаз, крупный техасец в клетчатом пиджаке встал, одной рукой засунул в рот сигару, а другой оторвал себе голову. Когда Дин Мартин выплеснул на себя остатки виски, публика неистово зааплодировала, ломая руки. Радостное подпрыгивание Джуди Гарленд превратилось в пляску святого Витта. С края сцены она свалилась в оркестровую яму на деревянные духовые, где музыканты прокалывали себе лица.