Привет, Чума

Но за мгновение до его команды Плетка уже ожила, выплевывая сгустки «плазмы». Треск, мгновенно испаряющихся щупалец заглушил даже визг самого яйца. Но «вместилище» выплевывало отростки со скоростью хорошего пулемета. Девушке пришлось очень быстро перемещаться, а так как Плетка была на ее левой руке, то Чума двинулась вправо, против часовой стрелки.

«Откуда эта куча дерьма берет столько материала для щупалец?»

«Из своего мира, поэтому запас практически бесконечен.»

«Блять… И что же мне делать?»

«Ждать. За Плетку не беспокойся, она берет боезапас по тому же принципу», — рассмеялся опоссум.

«Оу… И чем же мне это поможет?» — продолжая жечь «яичные тентакли», поинтересовалась Чума.

«Пока никак, ждем, когда образуется форма.»

«Долго ждать?»

«Не особо, минут пять.»

Опоссум ошибся на пару минут. Чума бегала, прыгала и стреляла, не давая щупальцам приближаться. Она вся вымокла в собственном поту, но продолжала двигаться без остановок. Пока наконец в центре яйца не начал расти коричневый пузырь. Количество тентаклей резко уменьшилось, и девушка смогла даже немного пофилонить, снизив свою скорострельность. Плетка даже не нагрелась, и от нее во все стороны разбегался азарт и восторг.

«Черт, ты был прав, старый — я, кажется, бесповоротно в нее влюбилась.»

«Давай–ка поближе к нему подбирайся.»

«Зачем это? Я и отсюда хорошо в него попаду.»

«А затем, что надо обрубить его нити в тот мир, а отсюда ты их не увидишь.»

«Ну и жахну по площади», — ответила Чума, доказывая свои слова делом — послала заряд, спаливший здоровенный клубок щупалец.

«Похрену ему твой квадратно–гнездовой способ, только точечно можно пережечь.»

«Твою ж мать, все у вас не как у нормальных людей.»

«Где ты тут людей видела? А про нормальность я вообще молчу.»

«И то верно, забыла, что это мир шерстяных… прости, деда… уродов.»

«Когда вернемся — выпорю. Начинай аккуратно эмоции ловить от пузыря.»

«Нет у него эмоций… А не… что–то начинает проклевываться.»

Пузырь уже не рос, видимо достиг своего предела; не особо и большой, всего два человеческих роста. Щупалец осталось всего восемь, но они уже не были полупрозрачными, а уплотнились и обросли присосками.

«Как есть осьминог, только здоровенный и сухопутный.»

И от Левиафана ощутимо пахнуло злостью.

«И чего злишься, мы же с тобой не знакомы. Вот чего я тебе плохого успела сделать?»

Глухо кашлянула Плетка. Чума подскочила от неожиданности; до этого амулет лупил абсолютно бесшумно. Но и заряд отличался от предыдущих, как яркое светило от бледной луны. Осьминога накрыло ослепительной солнечной короной. Зажмурившись, девушка рванула в сторону монстра. Его силуэт отчетливо просматривался в спектре эмоций — красный цвет злобы.

«Ага, вижу нити. И вправду тонюсенькие, зато много. Ну, с богом.»

Теперь Плетка заработала с тонким свистом, выпуская из себя тонкие спицы тьмы.

«О как… Неожиданно. Всю жизнь думала, что тьму побеждает свет, а оказалось, что еще более темная тьма.»

«Держишься?»

«Пока и половины ресурса не выжгла, деда.»

«Кремень, наша порода», — развеселился опоссум.

«Да я вроде не сумчатая», — нервно хохотнула ученица в ответ.

«Это ты еще в Мардусе по магазинам не ходила. Вот отвезу тебя туда — из тебя сразу сумчатость вылезет.»