Привет, Чума

С Плеткой даже амулеты Фрика оказались не нужны, глаза девушки уже сами видели места пересечения цели и зарядов. Монстр уже не визжал, он ревел. Его связь со своим миром была оборвана. Оставалась сущая мелочь — убить самого Левиафана. И тут, как водится среди неопытных, но сильно самоуверенных дебилов, Чума совершила фатальную ошибку. Она подошла слишком близко и проглядела боковую атаку тентаклями…

«Вправо! Уходи вправо!!!» — истошно заорал у нее в голове голос опоссума.

«Поздно, старый… боржоми пить…»

Два щупальца держали ее, растянув руки в стороны. Третье щупальце–копье уже было отведено назад, чтобы через мгновение с силой воткнуться в ее тело.

«Пиздец, старый, приплыли. Хоть бы было не очень больно, я так боюсь обделаться.»

Чума вывернула голову назад до предела, чтобы бросить последний взгляд в сторону деревьев, под которыми столпились маги. Раздался жуткий хлопок, и она полетела навстречу земле. В которую и воткнулась головой.

«Еп… а чего это все вокруг синее?»

Интерлюдия 8

Через час

«… А чего это все вокруг синее? Я умерла? Вроде бы нет. А где Плетка? Блять!!! А где мои руки?!!»

Чума висела в синей пустоте. Без рук. И без ног. Да что там конечности, у нее всего туловища не было. Одна голова.

«Эй, верните хоть что–нибудь — что вам не нужно, а мне пригодится. О, что–то приближается. Ну, епта, что заказывала, то и получила.»

Перед ней плавала жопа.

«Но это явно не моя. У меня была розовая и аккуратненькая, а эта черная и вся волосатая… и даже с хвостом…»

* * *

— Шике, скоро она в себя придет? — Фрикаделька стоял между кроватью, на которой лежала в беспамятстве Чума, и целителем, сверля того взглядом.

— Часа через три–четыре, не раньше, — бульдог вздохнул и обойдя ягуара пошел к двери, — Ее сейчас нельзя тревожить, головой она приложилась очень сильно.

— Я побуду с ней, — Фрикаделька развернулся мордой к кровати.

* * *

«Опа–на… Жопа превращается… жопа превращается… в элегантную морду… Морда, а морда… а я тебя знаю. Тебя как зовут? Федя? Ну и дура…»

Через три часа

«Привет, Чумка.»

«Привет… Мак?!!»

«Ну как ты там?»

«Да вроде есть еще ягоды в ягодицах. Правда не знаю где я.»

«Ты в себе.»

«И долго я в себе?»

«Три часа.»

«Пора вставать?»

«Ну… если хочешь — поваляйся еще. Просто тут тебя ждут.»

«Если Синдикат, то пусть катятся в жопу.»

«А и действительно — пусть катятся. Я что зашел–то… Твои волнуются.»

«А Плетка куда делась?»

«Эмм… Как бы тебе сказать–то… Тут такое дело. Растворилась она. В тебе. Она теперь часть тебя. Помнишь, как ты монстра завалила?»

«…?»

«Ты так хотела убить Левиафана, что Плетка выросла у тебя из обоих ног.»

«Нежданчик, однако. Это что получается? Я стала вундервафлей?»

«Видимо, да. Если конечно это слово значит то, что я подумал. Мои поздравления… Брави.»

Через пять часов

Девушка открыла глаза…

— Пи–и–ить…

— … И что будешь?

Дежавю. Только теперь ее встречал голос не Фрика, а его отпрыска.

— Пыво. Большую кружку, — Чума села, прислонившись спиной к подушке, которую ей тут же заботливо подложил Фрикаделька.

— Не вопрос, — опоссум махнул лапой Харису, — В холодильнике стоит.

Енот метнулся к холодильнику.

— Как дочка? — отпив пыва, неожиданно спросила девушка Хариса.

Енот скорчил умильную рожу:

— Моя прелесть. Ленкой назвал.

Пыво веером вылетело обратно, а Чума зашлась в кашле. Фрикаделька, не рассчитав силу, с размаха засадил ей лапой по спине. Выпучив глаза, девушка громко хекнула, и сложившись пополам, пролила пыво себе между ног.

— Ну вот я и дома… — громко прошептала она и заржала, как ненормальная.

Через шесть часов

— Как это не будете?!! — орал оружейник.

— Не брызгай слюной, мохножопый! Ты со мной договор заключал? Нет. Может я собственность Синдиката? Так ведь тоже нет, — Чума стояла посреди кабинета, сложив руки на груди, — Или ты мне отец родной? Ой, вот незадача–то какая — я, оказывается, нихрена не панда.

— Мы тебе амулет дали!

— А я вас просила? Вроде бы нет! Ты чуть ли не насильно мне его всучил. Я расписалась за него? Снова — нет. Чего ты хочешь от меня? Забрать Плетку? Забирай, если пупок не развя… тьфу ты, у вас шерстяных, даже пупков–то нет. Или есть?

— Ты обязана работать на Синдикат!