Привет эпохе (СИ)

Талантливый писатель-сатирик Александр Каневский как-то сказал: «Израиль – это больше зеркало. Какую рожу ты перед ним скорчишь, такую же зеркало тебе и покажет в ответ». Высказывания этого я тогда не знал и рож никаких не корчил. Я, признаться, поначалу просто потерялся. Потерялся от неведомых мне букв ивритского алфавита, которые к тому же справа налево следовало читать, от одурманивающего запаха мандариновых рощ, от всего неведомого, что, как теперь понял ясно, нас отныне окружало.

Первой заметила мое состояние жена и сугубо женской логикой посоветовала: «Иди-ка ты в редакцию».

– Какую еще редакцию? – я чуть не завопил.

– Ну, откуда я знаю, какую? Есть же здесь какие-нибудь газеты, вот туда и иди, – рассудительно посоветовала она.

Мой родственник Толя Шерман, живший к тому времени в Израиле уже больше десяти лет, вызвался меня проводить. Он купил в киоске газету «Наша страна» на русском языке и мы отправились в путь. Не могу сказать, что редактор, когдла я объяснил ей, кто я такой, была со мной неприветлива. Простоя явился я не вовремя – выпуск номера был в самом разгаре. «Хорошо, хорошо, сказала она. Напишите, мы посмотрим».

– Да что писать-то? Я же не знаю, какие темы вас интересуют.

– Ну, если вы профессиональный журналист, как только что сказали, то сами и найдите тему, которая нас заинтересует.

– А иначе – в корзину?

– Вы удивительно догадливы. Да, и учтите, рукописи мы не принимаем. Если нет компьютера, то хотя бы машинописный текст.

– Но у меня пока и машинки нет, она в багаже идет, и когда будет – неизвестно. Может, у вас в редакции можно напечатать?

– А вы умеете?

– Уж лет двадцать как.

Вздохнув, она поднялась, видимо, решив, что так от меня проще избавиться, показала в соседнем кабинете машинку и предупредила, что воспользоваться ею я могу только после рабочего дня, вечером. Возвращаться из Тель-Авива обратно смысла не было. Я побродил по городу, опыт ориентироваться в незнакомых городах у меня все же был немалый, и вернулся в редакцию. Дабы на полную катушку использовать предоставленную мне возможность, я написал кряду три материала. Глянул на часы – четыре утра. Автобусы, понятно, уже (или еще) не ходили. Но стояла удивительная для декабря теплынь и я с удовольствием прошелся по берегу, вдыхая непередаваемый запах Средиземного моря.

Ровно на седьмой день моего пребывания в новой стране я развернул газету и радостью неописуемой увидел свой первый материал. В радужных грезах мне мнилось немедленное приглашение на работу, дифирамбы в собственный адрес, ну и все такое прочее. Но, хотя и два других материала в ближайшие дни тоже были опубликованы, из редакции никаких вестей не поступало. И тогда я вновь отправился в «Нашу страну».

На сей раз прием был чуть более любезным. Рита Старовольская, так звали главного редактора, сообщила, что за публикации мне даже заплатят.

– А обычно не платят? – спросил ее.

– Обычно редакции платит только за те статьи, которые заказывает авторам. А если автор желает публиковаться сам, то сам факт публикации и есть оплата, – разъяснила Рита.

– Может, теперь дадите какое-нибудь задание?

– Послушайте, Олег, – серьезно сказала она.– Я же прекрасно вижу, чего вы добиваетесь. По вашим материалам я поняла, что вы действительно профессиональный журналист, и потому не хочу вас обманывать. Скажу прямо – на работу я вас не возьму. Попросту нет вакансий. У нас люди работают по десять лет. Неужели вы думаете, что я уволю кого-то из старых сотрудников, чтобы освободить вам место? К тому же я бы посоветовала вам подумать о смене профессии. Журналист русскоязычной газеты – это в Израиле, поверьте мне, не та специальность, которая обеспечит вам хороший достаток.

– Но прожить-то можно?

– Прожить можно, – вздохнула она.

– В таком случае, я буду у вас работать.

Рита взглянула на меня недоуменно и я поспешил пояснить: «У меня нет никакой иной специальности. С четырнадцати лет я только и делаю, что пишу. Поэтому выбирать мне не из чего. Я понимаю, что вы не собираетесь меня брать на работу. Значит, я добьюсь того, чтобы стать для вас необходимым. Не Знаю, сколько уйдет на это времени, но добьюсь. До встречи.

Да, речь я отгрохал пламенную. А вот жить-то на что? Нам, конечно, государство выплачивало пособие, но, не умея ориентироваться в местных ценах и ценностях, я и понятия не имел, на что и на сколько хватит этих денег. Одним словом, я пошел на завод. Ну не то чтобы пошел, меня туда отвели мои земляки, с которыми познакомил меня Толик.

Хозяин завода, вернее заводика, глянул на новичка с непонятным сожалением и сказал, что возьмет меня на штамп. Дома я, пытаясь продемонстрировать оптимизм, заявил: «Поздравьте меня, я теперь еврей-штамповщик.