Привет эпохе

Была у нас в редакции рубрика «Из зала суда». Кочевал она из отдела в отдел, пока не осела в наших «письмах и жалобах» и не была всучена мне в виде очередной нагрузки. Особых хлопот рубрика эта мне не доставляла. Всего-то и забот было раз в неделю смотаться в городской суд, отобрать копии уже вступивших в силу приговоров по каким-нибудь более или менее привлекательным делам, да настрочить информацию – большего объема рубрике не предоставляли, да она того, признаться, и не заслуживала. Таким образом оказался у меня в руках приговор по делу о взяточничестве и мошенничестве преподавателя кафедры истории КПСС Ташкентского политехнического института доцента Мухамедзянова. Брал этот мерзавец деньги с родителей абитуриентов, придумав незатейливую схемку – если абитуриент поступал, деньги оставлял себе, если проваливался на экзаменах, деньги возвращал. Оседало у него, по его разумению, не так много, как хотелось, и он решил свою деятельность усовершенствовать. Стал уговаривать доцента-математика ставить неправедные «пятерки» на вступительных экзаменах абитуриентам, на которых укажет. Математик отказался, пояснив, что занимается частным репетиторством абитуриентов, деятельность его вполне законна и к тому же дает хороший приработок к институтскому жалованью. Мухамедзянов настаивал, даже угрожать стал. Тогда математик пригрозил, что обратится за помощью в прокуратуру. Мухамедзянов решил строптивого коллегу наказать, сам накатал жалобу в прокуратуру, где обвинил математика в том, чем сам занимался. В процессе следствия правда выплыла наружу, Мухамедзянова за взятки, мошенничество и клевету осудили на восемь лет. Заметка об этом была опубликована в газете.

Прихожу как-то утром на работу и тотчас вызывает меня к себе Костиков. В его кабинете развалился в кресале вальяжный мужчина, перед которым лежала пачка американских сигарет и изящная зажигалка. Собственно, это меня больше всего удивило – Капитоныч не курил и курить в его кабинете не смел никто.

– Вчера за вашей подписью в нашей газете была опубликована заметка про преподавателя Мухамедзянова. В процессе подготовки этого материала вы с ним встречались?

– Помилуйте, Иван Капитонович, как же я мог с ним встретиться, если приговор вступил в законную силу и человек уже в тюрьме. Мы и рубрику эту ведем только по материалам суда.

– Ну что ж, тогда познакомьтесь, – несколько даже торжественно произносит зам главного и представляет мне своего визитера. – Это товарищ Мухамедзянов. Жив, здоров и, как видите, на свободе.

– Вы не можете быть на свободе, вы должны быть в тюрьме, – ляпнул первое пришедшее в голову.

– Ох, что тут началось. Мухамедзянов утирал несуществующие слезы, Костиков своим скрипучим голосом упрекал меня в том, что я не только оболгал кристально честного человека, но не хочу признавать своей вины. Издали он показал мне, хотя ознакомиться не позволил, какие-то бумаги, которые якобы признавали Мухамедзянова невиновным.

Закончилось это тем, что Костиков твердо заверил оскорбленного мной посетителя: виновный будет наказан самым строгим образом вплоть до увольнения.

Выйдя из кабинета зама, я, стремглав, бросился к телефону. В горсуде мне порекомендовали обратиться в прокуратуру. Из прокуратуры перезвонили через минут пятнадцать и сообщили: такого не может быть, потому что не может быть никогда. Мухаметзянова всего три месяца назад этапировали к месту лишения свободы, он даже физически не мог ответ на какую-либо жалобу получить. Прокурорских это дело явно заинтересовало, одна из работников прокуратуры пообещала даже через часок сама в редакцию подъехать, чтобы все детали уточнить. Но тут меня вызвали «на ковер». В кабинете у Тимофеева уже находился и Костиков. Он и докладывал. Шеф слушал хмуро.

– Что скажешь? – обратился ко мне.

– Я только что разговаривал с прокуратурой города. Через час, кстати, должна подъехать прокурор по надзору. Но они утверждают, что этого быть не может. По всем документам Мухамедзянов числится отбывающим срок наказания и никто его на свободу не выпускал.

– Довольно запутанная история, – определил Николай Федорович.

– Ничего тут запутанного нет, – горячо возразил его зам. – У них там левая рука не ведает, что делает правая. Человека оправдали, а к ним бумаги не поступили, либо валяются где-нибудь. Я предлагаю Якубову сначала объявить выговор, а когда мы во всем разберемся, будем принимать окончательное решение.

– Интересное кино!– забыв о субординации, завопил я.– Еще ничего не доказано, а мне уже выговор. Вот через час из прокуратуры приедут, пусть пояснят, как такое могло получиться.

– Действительно, Иван Капитонович, с выговором спешить некуда, Если виноват – накажем. Но сначала разберемся. Работника прокуратуры, как приедет, сразу приглашай ко мне.