Привет, это я (СИ)

Он сложил руки на груди и оперся плечом о стену, принимая самую беззаботную позу. Как будто расскажет сейчас смешную историю, и они вместе повеселятся над ней. Но его рот открывается и:

— Так я думал о Дафне, — он облизнулся. — О том, как она стонет, когда я шарю руками у неё между ног, как выгибается, стоит моим пальцам войти в горячую…

Гермиона пропустила тот момент, когда их шуточки опустились на столько ниже пояса. Секундный восторг от звука его смеха быстро сменился обжигающим гневом. Задевать за живое он умел также легко, как и ослеплять самим собой. Точнее, совать свой нос куда не следует. Также, как и свои грёбаные пальцы.

Лучше перестать думать о них.

Снова.

— Закрой свой грязный рот, — процедила гриффиндорка, недовольная своей слишком очевидной реакцией. Она будто кричала ему: «Ты задел меня, обидел, подцепил, чёрт бы тебя побрал», но на самом деле её тон говорил: «Ты мерзкий хорёк, похотливое животное и отвратительный мерзавец.»

И какого чёрта она говорит все это только мысленно?

Малфой не задерживался с ответом:

— Уж почище твоего будет — он наклонился так, чтобы их лица были на одном уровне. — Больная тема, грязнокровка?

О нет, лучше выпрямись обратно. Выпрямись обратно, или получишь в глаз.

И что он ищет в её лице? С каких пор надменно смотреть сверху вниз стало для него недостаточно? Новая тактика для пыток, вгрызаться людям в лицо своими ледяными глазами, чтобы у них от этого все внутренности сворачивало?

Гермиона вдруг поймала себя на совершенно дикой мысли. Безумной, ужасной, запретной, как одно из Непростительных. В каком-то смысле даже отвратительной. И ей вовсе не хотелось сделать то, о чем мечтает большинство девушек Хогвартса, конечно же, нет. Она думала совсем не об этом. Лишь о маленькой гадости. Маленькой, но такой унизительной для самодовольного ушлёпка. И ей она ничего ровным счетом не стоила. Лишь немного потерпеть.

Злорадный голосок затрепетал где-то в груди.

Как сильно пошатнется его самолюбие, если она прямо сейчас поцелует его? Просто сделает шаг и прижмётся к нему губами.

Поцелуй с грязнокровкой, о, Драко Малфой должен после этого разбежаться и прыгнуть с одной из башен Хогвартса. Как же он отмоется от такого позора? После такого он будет цепляться к ней даже во снах со своими тупыми шутками и колкостями, но она была готова сделать это только ради того, чтобы лично лицезреть, как благородный песок осыплется с точёного лица.

Девушка улыбнулась собственным мыслям. И было даже не важно, как он её обзывает, как оскорбляет и как пытается унизить. Он и сам не знал, в какой опасности находится. В какую ловушку он сознательно себя толкал.

Всю свою жизнь.

Один шаг и прощай наш чистокровный Принц.

Нет, ей точно пора к врачу.

Гермиона улыбнулась шире, и взгляд Малфоя невольно зацепился за эту эмоцию. Ему хотелось стереть рукой эту самодовольную ухмылку, чтобы раскрасневшееся лицо снова стало воинственным и, как секунду назад — униженным. Он уже успел заметить, что чем ближе он подходил, тем сильнее она краснела, и никак не мог себя сдержать.

Ему не нравилось, что она так долго молчит и так долго смотрит в его лицо. Он перестал контролировать ситуацию и начинал раздражаться, снова начинал трястись от звериной ярости, которую рядом с ней было все труднее сдерживать.

Грейнджер вдруг сделала шаг вперед, не отрывая своего внимательного взгляда. Драко попятился назад от такой напористости и немного растерялся.

— Боишься, Малфой? — шепчет она и закусывает губу.

Это точно была не Грейнджер. Кто угодно, но не тихая учёная мышь из гриффиндора, которая всегда слишком бурно отвечала на издёвки. Драко почувствовал странную пустоту в глотке, которая еще с минуту назад заливалась ядом. Судорожно сглотнул и сделал еще один шаг назад.

Что?

— С какого хера мне бояться? — шепот в ответ и Драко замирает, словно загнанная дичь.

Он хотел сказать это гораздо громче, чтобы связки звенели в горле. Чтобы руки вскинулись и толкнули её на мёртвый камень туда же, где валялись бесхозные книги. Хотел добавить какое-нибудь одно из самых унизительных оскорблений, но предательская засохшая глотка подвела его и, он только замер, изучая знакомое лицо, которое вдруг стало чужим.

И что в голове у этой сумасшедшей, она же не думает, что он… что он… позволит. Она просто не сможет. И куда подевалась та безумная тварь в груди, когда она так нужна?

Это шутка или какое-то издевательство?

Где ты, химера?

Где ты, нахрен?!

Все происходило слишком быстро. Невообразимо, блять, быстро. Неделю назад он скрежетал зубами от одного её вида, а сейчас пятится, как какой-то паршивый трус. Куда подевалось её испуганное выражение лица? Или яростное, или высокомерное, или безразличное, да какое угодно, но только не это!

Он же все решил. Послал к Салазару Забини на пару с Грейнджер и его сраный долг. Просто послал его на хуй, громко и прилюдно, от чего у старосты на пару секунд отвисла челюсть. Пускай он хоть три раза ему проиграет в эти дурацкие карты, никто не имеет права заставлять его что-то делать.