Привет, это я (СИ)

Она была рада узнать, что он действует так ослепляющее не только на неё одну. Каким приятным было это осознание, наверное, первый раз в жизни, что она такая же девушка, как и все. Нельзя было не признать, на сколько Малфой был привлекателен, точнее, на сколько он СТАЛ привлекателен за последний год, и какое же это облегчение, когда вдруг понимаешь — твоя реакция абсолютна нормальна. Такая же как у всех. Прямо гора с плеч.

И если он не будет совать свои пальцы в рот, то девушки сегодня обойдутся легким покусыванием губ и, возможно разбушевавшимися фантазиями, но ничего смертельного.

Гермиона улыбнулась собственным мыслям, сбрасывая с себя то напряжение, которое исправно носила с собой последнюю неделю игнорирования Малфоя.

— Либо ты немедленно выздоравливаешь и несешь свою задницу на поле, либо я сегодня же беру в команду нового загонщика. Выбор за тобой, Винсент, — хриповатый голос вытащил Гермиону из легкого транса, но не стер улыбки с её лица.

— Я понял, — буркнул Крэбб и поднялся со своего места, — переодеваюсь и иду на поле.

— Живо! — зарычал блондин и смерил сокурсника уничтожительным взглядом. — Два раза я повторять не собираюсь.

Винсент Крэбб сострил недовольную мину, но подчинился. Он схватил сумку, что-то напоследок сказал сокурсникам и пулей вылетел из Большого Зала, стараясь не смотреть на Малфоя.

— Что вылупились? — выплюнул ловец, заметив, наконец, заинтересованные взгляды. Кажется, его вообще не волновало то, что он устроил это представление перед десятками зрителей. Словно, весь Хогвартс принадлежал ему одному, и он мог вести себя, как вздумается. Сквернословить, например, при младшекурсниках.

Как ни в чем не бывало, он отошел от слизеринского стола, но через два шага одним движением развернулся, будто что-то забыл, и обратил свой взор на Джинни, продолжая двигаться спиной к двери.

— В следующий раз запущу бладжер тебе в голову, Уизли, если не перестанешь наглеть, — совершенно буднично, без тени прошлой ярости, угрожал слизеринец. — Я слышал, после такого на поле не возвращаются.

— За свою голову переживай, Малфой, — без колебаний отозвалась охотница, чуть поморщившись от глубокого вздоха, — а то извилин потом не досчитаешься.

Блондин закатил глаза, также ловко развернулся лицом к двери и лёгким бегом направился на выход, не удосужившись бросить последнюю колкость в этом коротком диалоге.

Гермиона в один момент вся сжалась до размеров снитча. Он не посмотрел на неё, не мазанул презрительным взглядом, как обычно, не отпустил даже самую маленькую колкость. Будто рядом с Джинни никто и не сидел. Тот груз переживаний, от которого она с лёгкостью избавилась пару минут назад, вернулся, заметно прибавив в весе. Она даже в какой-то степени завидовала свой подруге, которая беспрепятственно могла собачиться с Малфоем, не думая при этом ни о чём.

Может, её реакция на него и была нормальной, но его абсолютное, всепоглощающее безразличие от этого никуда не делось. Ей хватало и Рона, который даже не смел находиться с ней в одной комнате, не то что бы разговаривать. Она почти привыкла к его молчаливому присутствию, но, по крайней мере, точно знала мотивы такого поведения. Они расстались. Со скандалом, с истериками, с ночными слезами и переживаниями. Они прекратили отношения еще до начала учебного года и ей были понятны чувства Рона. Поначалу он вёл себя как обычно, только с той разницей, что предпочитал не оставаться с Гермионой наедине. Вообще никогда. В этом не было ничего странного. Совершенно нормальная реакция для людей, которые прекратили романтические отношения. Последние два месяца Уизли и вовсе перестал общаться, и Гриффиндорка решила не лезть к парню в душу, разумно предполагая, что ему, возможно, тяжело даётся разрыв. Рон больше не просил списывать или помочь на контрольной, избегал встреч и разговоров, избегал даже лишнего взгляда. Это все только подтверждало логичные предположения девушки. Ему было больно и она не собиралась делать еще больнее, давая возможность лучшему терапевту — времени — излечить его.

Гермионе даже была понятна легкая отчужденность Гарри, который с головой погрузился в собственные дела. Бесконечные встречи в Министерстве и нескончаемые интервью то в одну газетёнку, то в другую, изрядно потрепали ему нервы сразу после окончания войны. Когда появилась возможность, и они все вернулись в Хогвартс, снова зачисленные на седьмой курс, он, как ей сначала показалось, смог расслабиться и жить прежней жизнью. Но, вышедшие на новый уровень, отношения с Джинни не давали ему сосредоточиться на чем-то другом. То конкуренция в команде по Квиддичу, то школьные сплетни от завистниц о мифических любовных похождениях, то чересчур настойчивые ухажёры его девушки, а то и вовсе подозрения на её беременность. Все эти факторы вкупе с самым сложным седьмым курсом и надвигающимися экзаменами не давали ему и головы поднять.