Привет, Яга! — 2

Моя команда начинала потихоньку отходить от его песнопений. Все шевелились, отряхивались. Бадюля тоже встал и пошел к ручью, сухой и длинной фигуре было как будто тесно здесь. Я на секунду почувствовала, как мал наш лагерь и как огромен мир вокруг, но быстренько отмела эту мысль. Хватит уже баловаться. Я – новая Яга, начальник этой долбаной таможни, и мое место тут!

Я влезла ногой в лужу, которая натекла с Баламута, и чертыхнулась, не подумав. Кроссовок опять промок…

***

В моих давних воспоминаниях в подворотне было мокро и холодно. Ботинки промокли насквозь, но меня это абсолютно не заботило. Я тогда поймал себя на мысли, что за пятнадцать лет все-таки привык к новой судьбе и почти бессмертному телу, пару раз даже от тяжелых ран спасался… Яга спасала. А уж о простудах и подавно не вспоминал. Я пил живую воду и ощущал себя лет на 25 или немного моложе.

Настёна вышла, наконец, из подъезда. Она была у друзей. В ярких окнах на первом этаже мелькали тени, слышалась музыка. Я ждал ее. Хотел проводить до дома, мало ли что.

Что будет, если «мало ли что» произойдет и мне придется ее защищать, я тогда не думал. Может, на самом деле, хотел ей открыться? Так хотел, что готов был полночи караулить в каменной кишке, продуваемой осенним ветром.

Торопливые каблучки зацокали по мокрому асфальту. Настёне уже исполнилось тридцать лет. Дни рождения она почему-то никогда не отмечала.

Я заметил, что из того же подъезда выскочил парень в сером костюме и припустил ей вслед. Похоже, сегодня все-таки понадобится моя помощь! Я выскользнул из подворотни. Парень догнал мою Настю и схватил ее за руку. Она выглядела скорее смущенной, чем испуганной. Я остановился, как вкопанный, вглядываясь в две фигуры в конце улицы. Парень снял пиджак и накинул ей на плечи.

Кажется, мне не придется сегодня вмешиваться.

Бывшая почти невеста уходила от меня по темной и сырой улице с чужим парнем. Я зашагал следом. Его рука пристроилась на девичьем плече. Мой слух был невероятно чутким, да и в темноте я видел прекрасно, поэтому улавливал все происходящее отлично даже издали. Парню моя Настёна нравилась. А он ей? Пару раз она вежливо пыталась освободиться от его руки.

У ее… нашего подъезда девушка остановилась и отдала ухажеру пиджак. Парень топтался, пытаясь продлить прощание, а Таська, конечно, думала, что он ее просто так провожает. Я заметил, что мои ногти уже почти прорвали кожу на ладонях и разжал кулаки. Этот хлыщ явно не знал мою Настёну, раз так долго пытался напроситься к ней в гости.

Наша коммуналка была последним местом, куда молодая женщина могла бы пригласить мужчину, если бы захотела… даже если бы захотела. Длинный коридор, на полу которого можно было наткнуться на спящего дядю Севу, в конце – единственная на всех общая ванная. Комната у Настиной семьи была большая, но в ней жили пять человек: она сама, ее мама, старенькая бабушка и младшая сестренка, которая родилась в последний год войны. Был еще отец, но он умер пару лет назад, старые раны сказались.

Баба Маня уже не вставала. Я знал, что последние несколько месяцев она просто лежит и смотрит перед собой. Тумбочка, полная лекарств, запах больницы и старости. Моей Настёне не очень-то весело жилось, но замуж она почему-то так и не вышла. Пока еще.

Парень, наконец, понял, что ему ничего не светит, и начал прощаться. Неожиданно он все-таки решился, обнял худенькую фигурку и на секунду поймал ее губы. Настёна вырвалась уже через секунду, я успел только полпути пролететь из своего укрытия. Старая массивная дверь хлопнула, по деревянной лестнице застучали рассерженные каблуки. Стиляга постоял еще немного, потом развернулся и зашагал по улице. Он прошел мимо меня, не обратив внимания.

Мне впервые хотелось разорвать кого-то на куски. Я всего лишь раз решился ее поцеловать – на прощание, перед отъездом. Ощущение мягкого живого тепла затем так часто возвращалось ко мне, что воспоминания, наверняка, уже изменились. Я затер их, пока переставлял из угла в угол в голове, крутил в пальцах, рассматривал с разных сторон. Эти воспоминания были последней мыслью моей человеческой жизни.

«Пятнадцать лет уже прошло, как я ушел из ее судьбы. Почему она не выходит замуж?» – поразился я вдруг, глядя на темные окна.

Настя все еще была красивейшей женщиной на свете, но я видел, с высоты своего непонятного существования, как жизнь беспощадно метит ее. Пара морщинок уже легла между бровями. За ними, наверное, последуют и другие, а я не смогу их разгладить… И даже видеть их не буду, потому что больше не буду за ней следить! Пусть живет спокойно. Ей нужно найти кого-то живого, кто сможет прийти в ее комнату, а не только следить, как тать в ночи, перемещаясь между холодными домами.