Привет, Яга!

— А, и всяго-тать! А чаго арешь, како глашенна?

Мне показалось, что я сейчас придушу мерзавца.

— Шип, ты не понял? Василию очень плохо. Его оборотень покусал.

Из глаз брызнули горячие слезы, и, как будто в ответ, вдалеке над крышей грохнул разряд молнии.

— Ну и не мокри мне тута, чай накликала ужо непогодушку. Водицы ему поднесь, да и ладно будеть, — пробурчал банник.

— Какой водицы? Он не хочет пить, он… — В окна забарабанил дождь. — Иди же, погляди на него! Скажи, чем лечить! — орала я.

Шип, похоже, рассердился.

— Да что ж ты, Яга, бестолковку толчешь? Я ж говОрю — водицы дай ты яму. А ходить я не буду, чавой тама смотреть-то. Чёж я, укушенных не видал? — Банник успел забраться в свое убежище и бормотал теперь оттуда.

Кажется, толку не добиться от подлеца. Я понеслась назад, жалея, что потеряла драгоценное время. По пути споткнулась и почти грохнулась на паркете перед камином — нога поскользнулась на каком-то старом листике. Я автоматом подняла его и уставилась на рисунок двух колодцев. Ай да Шипчик! Умница. Если получится, скуплю ему целый шоколадный отдел.

Я схватила на кухне первую попавшуюся миску, трясущимися руками справилась с засовом на двери и понеслась в темноту. Мир за стенами избушки встретил меня ревом ветра и проливным дождем. Рассердившись на небо, которое смело оплакивать еще живого, я впервые сумела закрыть дождь. Не прекратить, а именно закрыть — как кран, только внутри себя. Мгновение, и воздух перестал быть похож на холодный душ. Ветер, правда, бушевал вовсю, но это было уже терпимо.

— Посолонь, противу… блин, погоди, миленький, не умирай! — Я прибежала к колодцу и начала, как одержимая, раскручивать цепь. Еще через минуту я стояла на коленях у дивана и, поддерживая черную голову, пыталась напоить Василия водой, которую он сам когда-то называл живой. Может, все это бред, и вода никого оживить не может?

Несколько капель наконец-то проникли через твердые губы, а часть влаги я вылила на рану. Для этого пришлось разматывать бинты. Зрелище укуса, от которого ветвились и пульсировали, как змеи, зеленые нити, было просто тошнотворным.

Еще капля, и еще… Губы раненого запеклись и не хотели разжиматься, а рука, похоже, начинала жить собственной жизнью, но я все равно продолжала лить на нее чуть светящуюся влагу. Пользуясь новым правом хозяйки, приказывала своему помощнику жить и тут же выздороветь, но, похоже, правило подчинения так не действовало…

Кажется, прошла вечность до того момента, когда я увидела, собственными воспаленными глазами, как тонкая зеленая змейка на руке шевельнулась и отползла от блестящей капли назад, сделалась чуть меньше. Радостно заорав, я побежала за новой порцией воды. После пары ведер, вылитых за эту ночь на раненого, диван под ним хлюпал, но зато я увидела, что результат от моих усилий есть.

Опять полились незваные слезы, погода за окном ответила тем же, но мне было уже все равно. Положив голову на соседнее кресло, я решила на секунду закрыть глаза и поудобнее устроилась на полу…

В окно заглядывал хмурый рассвет. Судорожно вскочив, я почувствовала, что все тело затекло, а вчерашние ушибы так болят, что даже двигаться тяжело. Мокрый диван был пуст, а дверь в дом открыта. Оттуда ползли утренний холод и туман. Я выскочила на крыльцо. Где же он? Раз ушел, значит жив? Или нет, наоборот. Что случается с котами-помощниками, если они…?

Я побежала, задыхаясь от ужаса, вокруг домика. В одну сторону, потом, вернувшись, — в другую. Завернув к колодцу, резко остановилась. В туманной утренней дымке было видно, что у каменного источника кто-то есть.

— Вась? — спросила я неуверенно.

Нет, ошиблась! На краю колодца сидел совсем незнакомый мальчик. Черная голова повернулась в мою сторону. Одежда на нем висела, будто снятая с отцовского плеча… Одежда Василия. Пацану на вид было лет десять. Он глянул на меня сердито и отвернулся.

— ВАСЬ?

Я подошла к нему и потрогала, не веря своим глазам. Худые плечи дернулись, маленький Василий явно не хотел со мной общаться, но мне было все равно. Как дурочка, я начала обнимать и трясти паренька, который лет через десять опять сможет быть моим помощником.

— Отстань! — резко остановил меня пацан и отстранился.

— Да ладно тебе, я же всю ночь… водой… ты же… Как рука? — наконец-то догадалась я спросить.

— Нормально.

Маленький Вася был очень смешным, хоть и сердитым. Кажется, чудесное спасение его не радовало.

— Ну ты чего? Живой же! Тебе, знаешь, как плохо было! — зачастила я.

— Знаю. Я все помню.

— Это Шип мне подсказал, про воду.

Пацан зло усмехнулся:

— Хорош подсказчик. Мог бы еще сказать, что три ведра — это слишком много. Еще чуть-чуть, и ты бы младенца сейчас нянчила.

Ну, хоть стало понятно, чего он сердится. Радовался бы, что все нормально закончилось.

— Да ладно тебе! Главное — живой. Пойдем в дом, холодно.

Василий глянул на меня сердито:

— Тебе совершенно все равно, что мне теперь лет… пятнадцать? — процедил он.

— Я думаю, не больше десяти. Просто очень волновалась за тебя. Извини, что так вышло!