Привет рогатому!

— Потому что во время скорого отбытия девы, не ставшей жертвенницей, сосуд с духом молодого геолианца разбился, и он летал в поисках нового подходящего.

— Случаем, не из-за него ли в моей комнате погром? — прищурилась я недобро.

— Нет, там погром, так как Вы, Галочка, отличились. — Загадочно изрек бес и растворился в пространстве.

Потом узнаю, как это было, а сейчас, так и быть, спрошу по-хорошему, решила я:

— В таком случае мне, как отличившейся, предоставьте одно спальное место, подушку и одеяло новое.

— Все это ожидает Вас в комнате Нардо, — раздалось сверху.

— А отдельных нет?

— Благодаря Вам — нет.

Что делать, пришлось идти наверх. Нардо спал тихо и неподвижно, кровать мягкая и не скрипит, ночь теплая и звездная, сверчки в саду стрекочут, а сон не идет. Из-за двухчасовых метаний по кровати, мысленных чельдеканий на плохо прыгающих овец из сна и громко стрекочущих сверчков, я измучалась сама и потревожила черногривого. Его недобрый прищур сменился лукавой улыбкой, после чего меня, как мягкую игрушку, прижали к крепкой и горячей груди.

— Спи. — Прошептал он, поглаживая мою спинку. Далее следовал легкий и сентиментальный поцелуй в щечку, от которого я уснула под заключительную фразу чельда:

— Спи и ни о чем не думай.

36

Я старалась не думать. Честное слово, старалась. И, ощущая нарастающую радость, долго рассматривала потолок с изящной лепниной, затем занавеси на огромных круглых окнах, обивку зеленых кресел и стальные подсвечники… Но, видимо, сны были с романтическим уклоном, так что проснулась я, зарывшись обеими руками в гриву Нардо, и тесно прижавшись к нему. И чувствую, что если у меня сны были приятными, то его явно из области кошмаров. У красавца чельда дыхание тяжелое, лоб вспотевший, под глазами круги, сам бледный, как будто обескровили, а кожа его горит. И чувствую я это, так как его горячие руки расположились пониже моей спины.

— Проснулась? — хрипит он тихо.

— Проснулась.

— Тогда иди…, — откинул одеяло и меня к краю кровати мягко сдвинул. — Иди, Галя, завтракай, жертвенниц и беса в столовую позови.

— А ты?

— А я в душ. — Добавил он невесело.

— Может ванну лучше или ноги попарить, ты же горишь!

— Нееет, душ! — открыл красные глаза и заверил, глядя на меня. — Я точно знаю. Все, вставай и иди.

Ну, встала, ну пошла, сама думаю:

— Вот зараза мерзопакостная, не слушается меня, по лицу видно — болеет, а лечиться ни-ни!

То, что я в плотные брюки и рубашку одета, а поверх всего еще и поясом тяжелым опоясана, заметила только в ванных комнатах, когда поясок потребовалось расстегнуть. А он не расстегивается. Красивая на нем пряжка, двух химмерцев — ящеров, переплетенных телами, изображает, оригинальная очень и неподдающаяся. Вскрывала я ее, и так, и этак, не вскрылась.

Ну, думаю, все! Либо брюки режу, либо пояс на ремне. С этой мыслью в столовую за ножом ринулась, а там жертвенницы и бес. Девчонки на мое появление вялым приветствием отреагировали, а вот бес очень-очень удивился.

— Привет, мохнатик! — обрадовалась я своему спасению. — Знаешь, как эту штуковину снять?

— А кто Вас таким добром осчастливил.

— Нардо, кто еще!?

— А Вы уверены, — спросил он, сомневаясь.

— А что такое? — насторожилась я, — что это за поясок?

— Как бы пояс чести. — Нахмурился бес.

— Плевать, как зовется, — уже начинаю пританцовывать на месте, — как снять его?

— Да, как бы… — шепчет бес, ко мне приблизившись, — кто надел, тому и снимать. А Нардо вряд ли бы на такое пошел. Как ни как, пояс верности.

— Чего?

— Вот так вот. — Говорит бес и улыбается. — Другие кандидаты на примете есть?

И во мне такая злоба проснулась, что, не стесняясь окружающих, громко позвала:

— Люциус! Дьякол однорогий, а ну, явись мне!

Совсем забыла, что меня здесь с некоторых пор не слышно. Наверное, потому что теперь никто не откликался на мои ругательства, а впрочем, уже и на простые призывы. Бес помог, произнеся нечто неуловимое, он вызвал Темного Повелителя в водной глади кастрюли. Засвидетельствовав свое почтение, сообщил обо мне, желающей с ним поговорить.

Просияв, как начищенный пятак, Люциус мгновенно материализовался рядом со мной. Красивый, энергичный, рогатый, он сейчас затмевал все вокруг своим сверкающим черным костюмом. И, как ни странно, оказался: во-первых: улыбчивым, во-вторых: в курсе последних минут. Обменявшись приветствиями, он жизнерадостно поинтересовался, отчего вдруг он однорогим станет.

— А я тебе второй сейчас выломаю! — пообещала грозно, закатывая рукава на рубашке, и указала на ремень, — сними это издевательство немедленно!

— Опаньки, — заулыбался Темный Повелитель, — откуда такая прелесть?

— Что?! А ты не знаешь?

— Да как бы, нет… — почесал он рог, к которому я мысленно примерялась для нанесения увечий. — Но мне нравится идея. Если дело с женитьбой не выгорит, стоит и моей такой же подарить.

— А ты подскажи, как этот снять, и забирай на здоровье.

— С радостью! А кто надел?

— Не знаю. Я всю оставшуюся ночь спала.

— Где спала?

— В комнате чельда.

— С кем спала? — нахмурился Темный Повелитель.

— С Нардо.

— И где он сейчас? — терпеливо поинтересовался кипящий гневом дьякол.