Привет с того света

— Анне Воронцовой. Вроде бы топ-модель такая есть. Говорят, она была одно время любовницей то ли Вахи, то ли Шерифа. Вообще-то такие мужчины меняют женщин как перчатки. Дом вроде раньше на ней был, а Шериф там иногда жил. А сейчас, по-моему, дом на Ваху записали.

— Арифа когда последний раз видел?

— Кубинца, что ли? — переспросил Кабан. — Да он же сдох! Месяца два тому назад…

Я нахмурилась. Что-то не сходилось в моей голове. Одни факты показывают, что Ариф жив, другие — что он мертв. Да и Ваха насчет Арифа высказывался весьма туманно.

Из показаний Кабана выходило, что Ваха может подставить, рассказав мне сентиментальную историю своей жизни и любви. С другой стороны, Кабан подтвердил, что такая история с игрой в «тир» и исчезновением девушки Лены действительно имела место.

— Каковы ближайшие планы твоего хозяина? — задала я следующий вопрос.

— Мы люди маленькие, не знаем, — ответствовал Кабан. — Знаю только, что послезавтра он улетает в Берлин.

Далее события разворачивались таким образом. Леля позвонила по моему указанию Борису Расторгуеву, и минут через двадцать в дом вошла бригада оперативников. Они быстро оприходовали двух молодцов-удальцов и отправили куда следует.

Через час я сидела в кабинете Расторгуева, а уже через два часа гоблины были подвержены холодной и горячей обработке со стороны сотрудников правоохранительных органов. Упор делался все-таки на психологическую сторону дела.

По нашим совместным с Расторгуевым планам, обоих молодцов решено было отправить назад, на дачу Мельхорна. Его все равно в Тарасове не было, и необходимо было создать иллюзию того, что у обоих посланных на задание типов все получилось как надо. Им даже вручили подлинник дневника Анны Воронцовой в качестве доказательства, предварительно сделав ксерокопию с него.

Сам же дневник представлял собой обычную сорокавосьмилистовую тетрадь. В нем в основном были записаны на бумаге переживания женщины, которые она не могла доверить никому.

Но лишь некоторые моменты из этой писанины были бы интересны в моем расследовании. Во-первых, я обратила внимание, что в дневнике очень часто встречается буква М. Вероятно, страх перед этим таинственным М, был настолько велик, что даже наедине с собой она боялась назвать его полным именем.

Между Воронцовой и таинственным М, существовала, несомненно, какая-то связь, скорее всего любовная. И большинство записей было посвящено личным переживаниям Воронцовой насчет того, что человек, которого она любила, оказался негодяем и жестоким убийцей.

К сожалению, ни одного конкретного факта и ни одной фамилии, по которой можно было бы привлечь кого-либо к ответственности, в дневнике приведено не было. Получалось, что те, кто искал дневник Воронцовой, точно не знали о его содержании, а лишь догадывались…

Расторгуев призвал меня к спокойствию, обосновывая это тем, что завтра Мельхорна все равно схватят органы внутренних дел. Я пообещала ему успокоиться и не лезть больше в «мужские дела». Но в действительности успокаиваться и не думала.

Я вспомнила о талисмане, который обронил в моей квартире неизвестный, устроивший у меня обыск и отравивший газом ювелира Френда. Что-то у меня щелкнуло в памяти…

Да, Албена говорила, что Макс получил этот талисман у какой-то колдуньи и якобы после этого его дела пошли в гору. Колдунья…

Да, точно! В известной тарасовской газете объявлений «Что? Где? Почем?» постоянно на последней странице я натыкалась на рекламу… Еще внутренне смеялась по этому поводу…

Приехав домой, я отыскала газету, в которой указывалось, куда надо обращаться и звонить.

Надо же! «Цыганский гипноз и управляемый медитативный аутотренинг. Колдовство против болезней. Изготовление талисманов на заказ», — гласило рекламное объявление. Она бы еще написала, что может привораживать на расстоянии саудовских шейхов или американских миллиардеров. Еще находятся люди, которые верят в подобное…

Установить адрес знаменитого экстрасенса международной категории, а проще говоря, колдуньи Ольги Садыковны Гос, мне, таким образом, не составляло особого труда.

Ольга Садыковна встретила меня радостно, чего я, откровенно говоря, не ожидала. Экстрасенсша была вся в обилии бус и амулетов на груди и руках, с дымящейся в мундштуке сигареткой.

— А я только что карты бросила, — игриво начала колдунья. — Они сразу показали, что на пороге червонная дама, но, увы, без благородного короля. Но этот недостаток легко исправим…

Она производила впечатление смеси легендарной шемаханской царицы и царя Салтана в одном лице. В плутоватых глазах, раскосых и карих, играли чертики, а на лукавых устах застыл непокорный женский каприз. На вид колдунье было лет тридцать пять — сорок, комплекция ее была средней полноты, в ушах тяжело покачивались массивные серебряные серьги. На пухлых пальцах авантюристки красовались выпуклые золотые кольца с камнями. Одета она была в яркое цыганское платье, довольно стильное, хотя и несколько вызывающее по своей расцветке. Скорее всего это была осовремененная разработка местного модельера.