Привязанности (СИ)

Мама принесла извинения, но не просила простить, Флёр не имела понятия о том, что ей написал Гарри, но факт был в том, что она извинилась, пожелала счастья и единственно попросила уберечь малышку Габриэль. То, что это прощание, Флёр поняла, не дочитав и первой строки. Да и что ещё могла сделать та, что, руководствуясь всего тремя словами, отказалась от собственного ребёнка. А затем было обычное лето, весёлые игры, прогулки по лесу, уютные посиделки на берегу реки и, конечно же, любимая библиотека. В итоге лето пролетело в один миг и в дверь постучалось первое сентября, оно принесло с собой вернувшуюся тишину и привычные заботы, а также новое развлечение. Габриэль писала обо всём, за первые пару недель не было и дня, чтоб не появилась сова из Хогвартса. Читать её письма без улыбки не получалось. Сестрёнка распределилась на Равенкло и с огромным интересом уделяла всё своё время новому окружению, занятиям и, конечно же, новым друзьям. Благодаря амулету, что перед отъездом ей выдал `Арри, очарование вейлы было нейтрализовано и никаких препятствий на пути юной француженки более не наблюдалось.

Когда Флёр дала любимому прочитать письмо, пришедшее в конце недели, тот хохотал до упаду, а отсмеявшись пояснил, что у него были точно такие же проблемы. МакГонагалл она такая МакГонагалл.

Так и пролетали дни, домашние заботы, сочинить очередной ответ сестрёнке. «Я так стану мастером эпистолярного жанра», — задумчиво протянула Флёр, машинально водя тыльным кончиком перьевой ручки по чуть сомкнутым губам. Именно в этот момент с характерным хлопком появился один из домовиков и протянул девушке письмо.

— Госпожа, это на ваше имя, — сообщил эльф и, получив утвердительный кивок, исчез, тогда как Флёр, осмотрев конверт, принялась за чтение. Письмо оказалось от матери и было весьма неожиданным, но вот его содержание. «Отец, вы совсем сошли с ума», — со вздохом пробормотала Флёр и направилась на поиски супруга, написанное в письме было совершенно неутешительным. Судя по словам матери, отец совершенно потерял связь с реальностью, и Аполлин Делакур предупреждала свою старшую дочь о том, что Жан совершенно определённо уверен, в том, что Флёр, ни много ни мало похитила его единственную, как он сам уверен, дочь. Одна только эта строка говорила о многом, а далее шло полное описание всего того, что батюшка натворил за эти пару месяцев. Одного этого хватило бы на то, чтобы обезпокоиться, но окончание письма было куда более тревожным. «Я боюсь, что он попытается забрать Габриэль, Флёр, прошу, защити сестру», — писала мама.

Читая листки с описаниями творимого отцом любимой безобразия, юный лорд Поттер-Певерелл был весьма хмур. Да и как не хмуриться, когда имя рода опозорено и втоптано в грязь. Из слов Аполлин становилось ясно, что Жан Делакур превратился в предателя крови. И что достучаться до него мать сестёр так и не сумела. Дочитав, юноша немного грустно улыбнулся и, притянув к себе любимую, успокаивающе прошептал, что всё будет хорошо.

— Меры безопасности в школе уже давно не чета тому проходному двору, что был при Дамблдоре. Пока Габриэль находится на территории замка, ей ничто не угрожает. А с остальным я разберусь.

— Мне страшно, `Арри, мама и так балансирует на грани. Может, я и не видела её любви, но Габриэль… Она любима, мама отдала ей всё то, что не смогла дать мне. Я долго думала и пришла к выводу, что я её понимаю. Наша природа способствует тому, что любые потери для нас немыслимое горе. А мама верила, что я тут ненадолго, терять любимого и желанного ребёнка… Стоило мне лишь на миг представить, что один из наших мальчиков исчез, и я её поняла. Она заперла свои чувства, а с рождением Габриэль отдала всё ей. И я не в обиде. Переросла уже, но так ведь нельзя, я просто не могу допустить, чтобы ещё и жизнь Габриэль была подвергнута подобному слому.

— Значит, не допустим, успокойся, родная, я ведь обещал, да и что он может сделать. Северус принял Габриэль под свою руку, пока она не покинет стены Хогвартса, ни одна живая и не очень душа не сможет её тронуть. Так что до окончания учебного года ей вообще ничто не грозит, а летом мы будем рядом. Хотя, если честно, я думаю, что всё решится много раньше. У вашего отца нет никаких прав, зато вот эти строки говорят о том, что он приобрёл одно весьма примечательное украшение. Ты хранишь род, я принял регентство над наследником. Времена Дамблдора канули в лету, быть может при нём девочку бы и вернули, а теперь это попросту невозможно. Французская ветвь рода Делакур пресеклась на твоём отце, и это был его вполне осознанный выбор. Ведь никто его не заставлял изгонять тебя из рода. Пусть теперь пожинает плоды своих деяний.

— Просто ты ведь понимаешь, что я переживаю, мне кажется, что нам и так достаточно испытаний.

— Не переживай, ничего страшнее, чем прилюдный позор твоего батюшки, не произойдёт. Не будь я Певерелл, если это не так.