Привяжи меня! (ЛП)

Теперь, спустя всего десяток посещений, это место казалось ему почти родным, к тому же Стерлингу доставляло удовольствие ходить сюда с Оуэном, который был известен своей разборчивостью и тем, что ему сложно угодить. Стерлинг был иного мнения, но если то, что он саб, который может заставить Оуэна улыбаться, имеет здесь значение, он готов был согласиться с чем угодно.

Первым знакомым лицом, увиденным им в клубе, был Алекс, который, опустив глаза, нес стакан с выпивкой какому-то парню – наверное, своему новому Дому. Стерлинг смотрел, как Алекс садится на колени, протягивая стакан высокому, крепкому мужчине с аккуратно подстриженными усиками, а потом, не вставая с колен, в ожидании устраивается у его ног.

– Стерлинг, – сказал Оуэн, в голосе его прозвучал упрек. – Не пялься по сторонам и смотри на меня, пожалуйста.

Это был нелегкий урок – необходимость каждую секунду, проведенную в клубе, помнить, кто он и что он. Может, ему Оуэн и говорил не пялиться, но множество других людей следили за Стерлингом, ожидая, что саб Оуэна совершит ошибку, оступится. Все, что он делал и говорил, отражалось на Оуэне, и Стерлинг хотел, чтобы все было идеально, ради Оуэна и ради себя. Он не желал быть сабом второго сорта, или что еще хуже – все испортить. Это единственное, чему он научился у отца – урок, который он усвоил.

Опустив голову, Стерлинг пошел за Оуэном к барной стойке, где тот заказал себе выпить. Оуэн поблагодарил Сола, бармена, протянул Стерлингу свой стакан и направился к пустому столику недалеко от бара. Следуя за Оуэном, Стерлинг не мог сдержаться и все-таки незаметно поглядывал по сторонам, но когда Оуэн сел, он опустился на колени, ни на кого не обращая внимания.

Сидя на коленях у ног Оуэна в первый раз, он ужасно смущался. Станут ли все смотреть на него? Что они подумают? Но теперь он знал, что полы здесь безупречно чистые, а многим хватает ума не глазеть на него, и единственное, о чем они думают, смотря на него, это как хорошо он выглядит. В этом его заверил Оуэн, когда они возвращались домой, прошептав на ухо:

– Все тобой восхищались. Видели, какой ты красивый, и жалели, что ты принадлежишь не им.

Сейчас, наблюдая за капельками, выступившими на стекле стакана Оуэна, Стерлинг почему-то вспомнил об этом.

Вскоре к столу Оуэна подошла женщина – ее звали Элиза, больше Стерлинг ничего про нее не знал. Скуластое худое лицо, обесцвеченные волосы, чересчур внимательный взгляд. Оуэн расцеловал ее в обе щеки, и они начали о чем-то разговаривать, их голоса были слишком тихими, а музыка – громкой, так что Стерлинг не мог ничего разобрать. Он не то чтобы отключился – Оуэну могло что-нибудь понадобиться, и он должен быть готов, – но ощущение было очень похоже на погружение в транс. Когда он опускался на колени – тело словно само принимало правильную позу, – с ним такое нередко бывало, и только прикосновение Оуэна приводило его в себя.

Пальцы Оуэна погладили его по лицу, заставляя поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– Красивый, – прокомментировала Элиза, в голосе ее звучал легкий акцент – наверное, французский. Стерлинг не мог сказать наверняка. Он никогда не был заграницей. Отец как-то заявил, что и Штаты для него достаточно хороши. – Хотя не совсем твой тип.

– Мой, – ответил Оуэн, потрепав Стерлинга по щеке. – И что касается моего типа… кое-кто, чье мнение я очень ценю, говорит, что он то, что мне нужно.

– И кто же это? – спросила она.

Стерлинг рискнул мельком взглянуть на нее и решил, что на самом деле она не злится, хоть и пытается хмуриться. Ее глаза явно весело поблескивают.

– Майкл.

– А! Ну да, уж кому знать, как не ему. – Элиза кивнула, и Стерлинг почувствовал, как губы словно сами по себе недовольно надуваются.

Он слишком часто слышал про Майкла и чертовски ревновал. Он знал, что отношения с Майклом у Оуэна были самыми серьезными и продолжительными, что они расстались по обоюдному согласию, и что Майкл переехал в Новую Зеландию или, может, Австралию – куда-то очень далеко, и только это примиряло Стерлинга с существованием этого Майкла.

– И все же… тебе всегда нравились сабы попроще, – протянула Элиза. – А этот совсем не кажется мне простым. Новичок, ведь так?

– Да, – сказал Оуэн. – Девственник.

Было трудно держать себя в руках, когда Оуэн выдавал такую интимную информацию, потому что формально Стерлинг не был девственником ни в одном из смыслов этого слова. И все же он продолжал смотреть в пол и прислушиваться к разговору – пусть он и не может принять в нем участие, но следить за ходом никто не запрещает.

– Может, выведешь его на сцену, чтобы все могли оценить его по достоинству? – спросила Элиза, и Стерлинг тут же взволнованно поднял голову, умоляюще посмотрев на Оуэна.

– Нет, – уверенно отрезал Оуэн. – Еще слишком рано.

– Я могу, – не менее уверенно возразил Стерлинг, хотя он и не имел права говорить без разрешения.