Привяжи меня! (ЛП)

Стерлинг поморщился. Оуэн этого не заслужил, в самом деле, виноват был только он сам: не в том, что к нему приставали, конечно, а в том, что произошло раньше. Боже, он жалел, что не может забрать обратно те необдуманные слова. Он не осмеливался поднять голову, но не мог заткнуть уши, хотя ему и не хотелось слышать, как Оуэн оправдывается, или обвиняет его, или кричит, или делает то же, что всегда делал отец, когда считал, что Стерлинг подвел его.

– Спасибо, – ответил Оуэн ровным, довольным голосом. – И да, он очень хорошенький, но он совершенно точно не один. – Он не поднимал голоса, но по залу тут же разнесся шепот, люди вокруг не могли не заметить возросшего напряжения, и следующие слова Оуэна лишь довершили картину:

– Он принадлежит мне, а, как тебе должно быть известно, Талия, я не делюсь.

– О, знаю. Я так ему и сказала. – Талия говорила так спокойно и непринужденно, что Стерлинг задумался, это результат долгих тренировок или она просто не слишком умна. – И все же лучше присматривать за ним, не думаешь? Любой будет рад получить его – сейчас, если тебе все равно, или позже, когда он тебе надоест.

Тьфу, его самое любимое, очередное напоминание, что рано или поздно Оуэну он наскучит. Стерлингу хотелось огрызнуться, сказать Талии, что Оуэн замечательный, а его самого она никогда не получит в сабы, потому что даже без Оуэна он никогда не падет так низко, но ему хотелось доказать Оуэну, что он может держать себя в руках, поэтому он не поднял головы и не сказал ни слова.

– Пока что ему с легкостью удается удерживать мой интерес, – сказал Оуэн. – Если что-то изменится, ты узнаешь об этом первой. А сейчас прошу меня простить, я собираюсь воспользоваться твоим замечательным советом и не выпускать его из поля зрения и пределов досягаемости. – Щелчок пальцев заставил Стерлинга подняться, и он впервые за время этого разговора заглянул прямо в холодные серые глаза. Оуэн бесстрастно смотрел на него, почти как в ту ночь, когда они встретились тут, но тогда между ними была стена, которой не чувствовалось сейчас.

– Время игр закончилось, – тихо произнес Оуэн, в его голосе или словах не было угрозы, зато она читалась в тяжелом взгляде.

– Спасибо, – с благодарностью выдохнул Стерлинг. Даже раздраженный Оуэн был лучше Талии, от которой у него бегали мурашки по коже. Ему так хотелось оказаться в тишине спальни Оуэна, и он вдруг поймал себя на том, что прижимается к нему, словно ища утешения.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда я с тобой закончу. – Оуэн не стал ждать ответа, развернулся и направился к двери, так что Стерлингу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, держась в шаге или двух позади, как, он видел, делали другие сабы. Если бы ему приказали, он бы пополз отсюда на четвереньках, опустив голову, лишь бы показать всем зрителям – а казалось, что смотрит весь зал, – насколько он хочет принадлежать Оуэну.

Весь путь до машины он молчал, зная, что Оуэн не пожелает слушать его доводов, пока сам о них не попросит. Хотя это было нелегко – Стерлингу так хотелось объяснить, что все это не его вина, что он не начинал этих разговоров.

Захлопнув дверцу, Оуэн вставил ключ в зажигание, положил руки на руль и внезапно спросил:

– Все еще думаешь, что готов к игре на публике?

– Нет, – тут же отозвался Стерлинг. – Боже, нет. Мне так жаль, я понятия не имел, что все начнут подбивать ко мне клинья. Я не пытался с ними заговорить, клянусь, и я думал, что с моей стороны будет невежливо проигнорировать их, и что они не стали бы обращаться ко мне, если бы это было, ну вы понимаете, против правил. Но я не хотел этого.

К его удивлению, Оуэн пожал плечами.

– Я знаю. Я видел, что тебе не по себе… и что бы там ни говорила Талия, я все время за тобой присматривал. Я всегда это делаю. Ты еще научишься говорить «нет» так, чтобы это хорошо отражалось на нас обоих, просто нужно немного практики. Талия была права в одном – мне не следовало отпускать тебя от себя, как бы я ни был раздражен. Прости, мне нужно было лучше о тебе заботиться.

От слов Оуэна Стерлинг почувствовал себя таким жалким, каким не чувствовал даже после порки.

– Вы хорошо обо мне заботитесь! – возразил он. – Куда лучше, чем Кирк об Алексе.

– Не суди отношения других, – сказал Оуэн. – Может быть, Алексу нравится, когда все именно так. Хотя Кирк… он не слишком опытен, и говорят, что он иногда заходит чересчур далеко. Я не говорю, что он игнорирует стоп-слова, но он нередко доводит сабов до предела.

Это куда больше походило на беседу, чем ожидал Стерлинг, особенно учитывая их прошлые приезды в клуб, которые заканчивалось тем, что они в полном молчании возвращались к Оуэну, где тот задавал Стерлингу порку, на которую тот так напрашивался, а однажды даже связал и оставил на два часа: поначалу к разочарованию Стерлинга, а позже – и к удовольствию.

– Мне тоже так показалось, – признался Стерлинг. – Он дал мне свой номер.

– Я так и думал, – ответил Оуэн. – Выбрось его, пожалуйста. Незачем пособничать соблазну.