Привидение из камина

И Миша-Майкл вспомнил этот детский стишок, и они в один голос громко и с нажимом на “р” проговорили:

— “ She was hor-r-rid!”

Они засмеялись, потому что это дружно у них получилось.

— “ Она была ужас-с-ная!” — повторил Миша-Майк по -русски. Он очень хотел, чтоб Джейн немножко лучше его родной язык понимала, и он часто — словно невзначай! — переходил на-русский.

А потом Миша-Майк увидел, что Джейн очень грустная.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился он.

— Хочешь, я тебе последнее чудо сделаю? — печально спросила она.

— Почему последнее?.. — испугался он.

— Сделать?.. — ушла она, как часто это бывало, от прямого вопроса. — Да? Мне приятно удивить тебя... Не бойся!

— Я не боюсь, — улыбнулся ей Миша-Майк.

***

Ее голос еще звучал: “ Не бойся! Я все время буду где-то рядом!”

А Миша-Майк уже оказался в каком-то большом городе на шумной улице!..

Потом он присмотрелся и узнал — да это же Москва! И улица эта — Васильевская! И вот в этом доме они жили с бабушкой и дедушкой, пока не уехали в Америку!..

Он побежал к знакомому подъезду — и вдруг почему-то очень испугался и остановился!

Что-то здесь было не так...

Вот напротив их дома всегда был новый девятиэтажный красивый дом из светлого кирпича и на первом этаже было написано русскими буквами “Маркет”.

Миша-Майк помнил, как его папа посмеивался всякий раз, когда эту вывеску видел, и говорил, что “новые русские” и не то могут на своих магазинах изобразить. Мэр Лужков запретил по-английски вывески писать, так они теперь английские слова русскими буквами пишут!..

Но сейчас ни знакомого нового дома не было, и, конечно, никакой вывески быть не могло, если дома не существовало.

Вместо него, именно на его месте, — сквер со свежеокрашенными скамейками, песочницей и какими-то лесенками для малышей!..

И почему-то через всю улицу — транспаранты: “МИР. ТРУД. МАЙ” И на всех домах красные флаги, и красные флажки и разноцветные шарики у детей, которых родители несли на плечах или вели за руку...

Из окон слышалась непривычная музыка, а где-то за углом играл бодрые марши духовой оркестр.

И люди были веселые, шли дружными компаниями, но как-то не так одетые, как он помнил...

Москва это или не Москва?

Васильевская это улица или нет?

Да! Да! Но, наверное, это другое время, догадался Миша-Майк.

И у него забегали мурашки по спине, как от всякого хорошего чуда.

Он бы, наверное, совсем перепугался, но не успел, отвлекся: увидел девочку в синей юбочке и белой шерстяной кофточке. Толстая русая ее косичка свисала на спину, вздрагивала и подпрыгивала от рыданий.

Девочка плакала, приткнувшись к стене дома, где он жил когда-то.

Впрочем, теперь он уже сомневался: жил ли?..

Девочка плакала так горько, что у него сжалось сердце.

— Чего ты нюни распустила? — спросил он.

Получилось, конечно, немножко грубовато, но настоящему мальчишке не к лицу всякие нежности.

Девочка, сердито всхлипывая, отмахнулась:

— Не приставай! — а слезы ручьем катились у нее по щекам.

— Дуреха! Я помочь хотел! — обиделся он и отошел в сторонку.

Но не ушел совсем, потому что ему было очень жалко ее. Кругом веселье, музыка играет, а она рыдает!

— Кто тебя обидел? — спросил он издали.

— Никто! — отмахнулась девчонка.

— Слезами горю не поможешь, — повторил он то, что папа ему часто говорил, когда Миша был маленький.

— У меня деньги отняли!

— Много?

— На мороженое!..

И она, всхлипывая, пожаловалась ему на хулиганов из соседнего двора.

— Пойдем и отберем! — предложил храбро Миша-Майк.

— Да, найдешь их, как же! Ищи — свищи! Они теперь уж, наверное, по улице Горького гуляют...

— Где это?

Девочка показала рукой.

— А! На Тверской... — понял он.

— Тверская — это по-старому, а по-новому — улица Горького!.. — поправила она его. — Ты не москвич?

Миша-Майк промолчал. Он боялся сказать ей, что эта улица опять станет Тверской. (Так странно было знать будущее!)

Девочка теперь не плакала. Она вытерла глаза, сердито шмыгнула носом и сказала:

— Знаешь, что самое обидное?

— Что?

— Что существуют такие люди на Земле!.. Правда?

— А ты хочешь мороженого? — спросил Миша-Майк.

— Мало ли чего я хочу!..

— У меня есть деньги! — неожиданно обнаружил монетки Миша-Майк и позвенел мелочью в кармане.

Он не знал, сколько у него денег, но надеялся, что хоть на одно мороженое хватит.

— Чего ради ты будешь меня угощать? — засмущалась девочка.

— Мне жаль, если ты потеряешь веру в справедливость, и ты мне, между прочим, очень нравишься! — сказал он честно.

Девочка засмеялась, и они пошли на угол к киоску с мороженым.

Миша-Майк протянул на ладошке всю мелочь, какая у него была.

— О! Как раз на два эскимо! — сказала продавщица. — С праздничком вас! Это — сестричке, а это — братику! — ласково сказала она и вытащила из ящика два эскимо на палочках. — Вы не близнецы? А так похожи, прямо одно лицо!..

***

Они сидели в сквере на зеленой скамейке и лизали мороженое.

— Вкусно! — сказала девочка. — Спасибо!

— А какой сегодня праздник? — спросил он.

Девочка восприняла это как шутку:

— Ты что, с Луны свалился?

— Наверное, Первое Мая?.. — неуверенно сказал он.

Девочка засмеялась.