Прививка от невежества

И все же дедушка Ваня меня однажды сильно напугал. Увидев, как я наблюдаю, видно, перепутал с кем-то. Сейчас понимаю, что он хотел взять меня в плен. Можно себе представить, с каким визгом улепетывало маленькое, дряблое создание от перескочившего одним махом высокий забор старого бойца с медалью на груди. В тот раз мне повезло: камень, молоток и еще какие-то предметы пролетели мимо головы. Я еще долго вспоминал бегущего дедушку, кричащего что-то по-немецки. Но желание выжить победило даже дедушку Ваню. Спасибо моему родному деду по папе — выстроенный им туалет был настолько прочным, что выдержал мощные натиски старого разведчика, который изо всех сил лупил по его двери кирпичом.

… Очевидно, дребезжащий самолет на меня как-то особенно подействовал, а может, высота. Но детство, о котором давно не вспоминал, проносилось перед глазами, как на цветном экране. Опять вспомнилась моя добрая двоюродная бабушка Катя, которую за глаза называли спекулянткой. Единственный человек, не давший умереть с голоду мне и матери, когда отец ушел навсегда. Бабушке Кате часто не везло, наверное, из-за доброты. И, конечно, из-за мужа — дедушки Васи. Да и я ее не радовал. Бабушка не имела детей, а дряблый зверек среди множества дворов был самый маленький и ростом и возрастом. Бабушка Катя то ли любила меня, то ли жалела, но это чувство было очень сильное.

Следующая история будет мучать меня до конца жизни. Сын дедушки Вани все же решил жениться. И как положено — три дня свадьбы. Мои родственники не были бедными. Три дня веселья, море людей и океан самогона. Дедушка Вася тоже был из другого мира. Ниже бабушки Кати на целую голову, но шире всех знакомых и соответствующие кулаки. На войне он не был из-за какой-то болезни. Тихий, пугающий всех своей робостью, но, когда выпивал, даже дедушка Ваня прятался от него.

Помню случай, когда пьяный дедушка Вася пришел в гости к моему дедушке, пройдя сквозь забор, ограждающий клумбу с белыми хризантемами и даже не заметил. Мой дедушка его не боялся, но мужа своей сестры почему-то уважал.

Свадьбу гуляли. Я тихонечко сидел на краешке лавочки за детским столом. Детей было много, и кое-кто попивал самогон, им не мешали. А я, наевшись, смотрел на гуляющих и любовался своей красивой, молодой бабушкой Катей, безостановочно хлопотавшей, уносившей пустые тарелки и прибегавшей с полными.

— Эх, хороша у тебя жена, — сказал какой-то незнакомый мужик, мрачно сидящему за столом дедушке Васе.

— Хороша, — подтвердил тот, вставая и выпивая очередной стакан. — Катя, иди сюда! — крякнув после стакана, позвал дедушка Вася. — Да, очень хороша, — подтвердил он и погладил подошедшую жену по плечу. — Забирай.

И дедушка с размаху саданул бабушку в челюсть. Бабушка даже не охнула, а когда пришла в себя и открыла рот, чтобы дать заглянуть в него участковому врачу, который тоже гулял на свадьбе, то выяснилось — двойной перелом челюсти.

Первый раз в жизни страх откатился в сторону и на меня накатила ослепляющая ярость. Хилый зверек решился отомстить. Этой же ночью, пробравшись во двор дедушки Васи, перед сараем, где он хранил свой инструмент, я натянул крепкую и толстую медную проволоку. Утром с переломом ноги увезли бабушку Катю. Ну зачем моя бабушка со сломанной челюстью на рассвете пошла в дедушкин сарай? Может, за топором для него? Наверное, я спаситель — это и успокаивает.

Все дети себя чувствуют глубоко несчастными, творя при этом невероятные вещи, которые пугают даже взрослых. А может, мне это только кажется и они действительно несчастны из-за нашего непонимания? Слишком часто мы попрекаем их тем, что должны давать абсолютно бескорыстно. Почему забываем, что даны они нам для испытания по закону великого Космоса? Почему забываем, что мы подвержены необыкновенно сильному животному стремлению продолжать и отстаивать свой род?

Мы забываем об этом и, когда появляется самое дорогое в жизни, начинаем упрекать его даже за еду и ночлег, совершенно забывая, что мучающее нас чадо родилось и растет в другое время. Окружающий мир меняется с невероятной скоростью, в нем постоянно появляется что-то новое. А мы, родители, не понимаем или просто не хотим понять этого. Мне не повезло еще больше, с самого начала жизнь обрушилась беспощадно на тело и душу маленького звереныша.

… Самолет вдруг громко задребезжал, затрясся и начал падать. Страх ударил в голову, а потом в пятки. Я получил мощный толчок в бок и открыл глаза.

— Успокойся, Серый, так должно быть — обычная воздушная яма, — и Андреевич снова закрыл глаза. Так не пугался давно. Может, в корейской общине? Нет, там была борьба за Школу. Что ж — снова детство.