Прививка от невежества

Воин стал непобедимым. Но встретил однажды старого Учителя.

— Давай сразимся, — предложил воин. — Ты всю жизнь был воином и учил воинов. Жизнь на это потратил, до старости дожил, а я легко могу победить тебя.

— Я сражусь с тобой, — сказал старик, — но только если разобьешь эту пагоду.

Разбил воин заколдованную пагоду, и вышел оттуда другой воин — тело человека, а голова львиная. Убил он дерзнувшего спасти его от волшебного плена.

Испугались демоны. Щедр и справедлив, как всегда, Создатель.

Юнг тренировался на снегу, отталкивая и принимая раскачивающееся на цепях бревно. Я видел уже много тренировок, но настоящих боев — ни разу. Монахи становились друг напротив друга и очень медленно, с абсолютно одинаковой скоростью двигались. Медленный поединок. В нем было видно, кто проигрывает и почему. У всех всегда выигрывал Юнг, его движения были очень плавны, в них угадывалась необыкновенная сила. Движения были самые короткие и поэтому до цели доходили первыми. Работающие с Юнгом монахи после каждого прикосновения становились на правое колено, протягивая вперед Юнгу правую руку, как бы отдавая ее. Юнг слегка кланялся и, улыбаясь, показывал рукой, что монах может встать.

Однажды ночью мы долго разговаривали, я просил, чтобы Юнг рассказал о первом Патриархе родовой школы. Великий Учитель уже несколько раз на три-четыре года удалялся в уединение. Вдали от общины самые лучшие ученики выкопали небольшую землянку, вход завесили шкурой, деревянный пол выстлали мхом, на котором тает снег и становится тепло. В этот раз его не видели пять лет. Но до сих пор ученики из общины раз в четыре дня носят еду и по этикету оставляют за десять метров от землянки.

— Учитель разговаривает с Создателем, — объяснил мне Юнг. — Он научился слышать его.

Еще Юнг объяснил мне, что община знала заранее о появлении “грязного” и “мертвого” человека. Юнг плохо владел русским языком, поэтому ему было сложно общаться со мной. Иногда его образы поражали. Они были неправильные и одновременно правильные как никогда. Он объяснил мне, что я его лестница, а потом, смеясь, поправился — ступень. Меня же Юнг назвал мусоропроводом, объяснив, что когда я вернусь в свой мир, то через душу пройдет много мусора. Я не понимал до конца, да что там до конца, потом стало ясно — не понимал вообще.

Еще мне очень хотелось заниматься боем. В больших городах, в те времена уже начали просачиваться такие слова, как каратэ, У-шу, Кунг-Фу, но к бою Юнг меня не подпускал. Он усиленно заставлял всматриваться в окружающее, в действие, происходящее вокруг меня.

Утром община всегда тренировалась. Я не отрывал взгляда от Юнга. Внезапно Юнг остолбенел. Зимняя тишина ударила в уши, станки замолкли, ничьи руки не ударяли по ним. Юнг расширившимися глазами смотрел мне за спину. Я резко обернулся и увидел застывших монахов. Через площадку, среди станков, медленно шел к нам в странной одежде высокий, с длинными седыми волосами и такой же бородой, старик. Он шел прямо, и снег под его ногами почему-то не скрипел. Великий Учитель, пройдя сквозь оцепеневших людей, подошел к Юнгу.

— Мальчишка, — спокойно произнес Ням. — Когда ты успел стать таким грязным? Или ты успел полюбить человеческую лесть? Я думал, что Создатель призвал меня для высшего покоя. Будет ли мне прощение за поспешные шаги?

Юнг дрожал, как дерево во время бури.

— А может быть, ты начал хранить секреты, которые я с мольбой пытаюсь передать всем, кто рядом? Может, ты забыл, что секреты есть только у мертвых? Может, ты и не ученик мне уже? Молчи, не раскаивайся, вспомни, что раскаяние — это сокрытие. Кто раскаивается, тот пытается скрыть содеянное. А скрывают только черное, светлое — отдают. Истинное раскаяние — это деяние. Мы должны быстрее учить его, — Патриарх Ням кивнул в мою сторону, а потом сделал шаг и вышел из поля моего зрения.

Я понимал, что очень нехорошо стоять спиной к Учителю, и делал невероятные усилия для того, чтобы повернуться. Было больно, тело окаменело. Через какое-то время с болью и невероятным трудом я медленно повернул голову в сторону Патриарха.

— Его нужно учить из рук в руки, — усмехнувшись, повторил Ням.

Юнг упал лицом в снег. Патриарх сурово смотрел на его спину, потом перевел взгляд на меня. И тут я понял, что вся моя душа, все мое тело принадлежит Школе и Общине. Больше всего я боялся умереть или проснуться. Откуда было мне знать, что приобретаю невероятной силы энергетический кокон, в котором жить будет очень тяжело. Придется гореть в эмоциях, в чувствах, в любви, в боли, из-за отношения людей друг к другу. Люди, оказывается, сотворили такие рамки, что раздавили все чувства, даже любовь. Люди знают, что есть уважение, преклонение, понимание, но совершенно забыли, какие они на вкус, на запах, на ощущения. Прикосновение к силе. А разве не из этого состоит сила?

Когда внутреннее побеждает внешнее? Когда человек перестает жить законами, которые создал сам, а начинает жить законами Космоса, которые стоят на фундаменте понимания.