Прививка от невежества

… В маленькой японской деревушке жила семья. Детей было несколько, но один из них отличался прекрасным даром: мальчик все время резал нэцкэ. Крошечные фигурки, которые в Японии ценились всегда. Их перебрасывали через пояс кимоно как противовес кошелька или просто для красоты. Миниатюрная скульптура и Япония всегда были одним целым. Отец не мог спокойно смотреть на вырезанные сыном фигурки. И однажды, хоть это и было нелегко, он решил отдать своего мальчугана легендарному резчику, который жил очень далеко.

— Ты ведь хочешь резать фигурки? — пытливо спросил отец у сына.

— Я хочу их резать всю жизнь, — с радостью ответил ребенок.

Отец по рассказам знал, что великий резчик славится прескверным характером и буквально мучает своих учеников, заставляя много работать по хозяйству, при этом колотя их бамбуковой палкой и часто делая это без особых причин. И все же отец решился. В одну руку он взял холщовый мешочек с рисовыми лепешками, бросив на них лучшую работу сына, другой рукой обнял свое единственное чадо, и они двинулись в дальний путь.

День был ясный и голубой. Ночь они провели в маленькой уютной пещере, сварили чай и закусили его лепешками. Оба очень волновались, а под вечер следующего дня увидели вдали большой, но простой дом мастера. Он утопал в скалах и зелени. Небольшое озерцо, стоявшее рядом, отражало в себе голубое небо.

— Здравствуйте, мастер, — отец с сыном поклонились.

Резчик сидел на гладком камне и, не глядя на них, что-то сердито строгал.

— Ну, чего пришли? — скрипучим, недовольным голосом спросил он.

Отец засмущался такому приему и, пожав плечами, ответил:

— Да вот, сына своего хочу отдать вам в ученики.

— Ну, и зачем он мне? — снова сварливо проскрипел мастер.

— Вырезает он хорошо, — совсем смутился отец.

— А ну-ка покажи.

Отец порылся в мешке и достал, как ему казалось, самую лучшую работу сына. Это был маленький, вырезанный из корня вишни парящий орел. Отец гордился каждым тщательно вырезанным пером и устремленным вперед взглядом. Мастер одним движением вырвал у него из рук фигурку.

— Долго ковырялся, — усмехнулся он. И вдруг, размахнувшись, зашвырнул ее далеко в камни, а потом внимательно, с усмешкой, посмотрел отцу в глаза: — Ты хочешь, чтобы он учился? — спросил резчик.

Отец, ничего не ответив, с возмущением подошел к толстому сопливому мальчишке, который что-то усердно ковырял ножом. Он вырвал из его рук фигурку и всмотрелся. На ладони лежал маленький барсучонок — тануки. То самое незлобное, но вредное существо, которое, по японской легенде, любит ночью прятаться в кустах или за камнями на обочине дороги, раздувая свой и без того толстый живот. Барсук барабанит по нему лапами, пугая и сбивая с дороги одиноких путников. Он был какой-то кривенький, кособокий, одна лапа длиннее другой, но выбросить фигурку в пыль у отца почему-то не хватило сил. Старый мастер встал и подошел к нему.

— Покажи, — сказал он, забирая тануки. — Опять спешишь, — сердито крикнул мастер и вдруг ударил сопливого мальчишку, неизвестно откуда появившейся бамбуковой палкой по спине. У того слезы и сопли потекли еще больше.

— Сказал, не спеши, — и мастер нэцкэ швырнул к ногам мальчишки его работу, которую он тут же схватил и спрятал в своей порванной одежде.

— Покажи, — попросил у толстого мальчишки еще не состоявшийся ученик.

Но тот, шмыгая носом, куда-то убежал. И только тут отец увидел, что уже глубокий вечер и надвигается гроза.

— Завтра поговорим, — услышал отец голос мастера. — Твой будет спать со всеми дармоедами, а ты — в мастерской. Сейчас будет большая гроза, а я и так устал, да и старый уже, — тяжело вздохнул резчик.

Возражать смысла не было, тем более, что приближалась грозовая ночь. Стало обидно, что мастер не предложил даже чая. И вдруг он с удивлением увидел, что его сын радостно щебечет в толпе учеников.

— Грязные оборванцы, — сказал про себя отец.

— А ну, быстро сдать работы, — мастер хлопнул в ладоши.

Один из мальчишек начал собирать фигурки в тряпку. “Наверное, их старший”, - подумал отец. Мастер забрал работы учеников и занес их в небольшой сарайчик.

— Иди, — сказал он отцу. — Там есть циновка.

Через какое-то время начал хлестать дождь и от сверкающих молний надолго становилось светло. Отцу не спалось. “Экий старый лис, — думал он о мастере. — Смотри, чародей, легенды о нем ходят, а старик просто мучает мальцов. Нет, все-таки что-то было в этом барсучонке.” Он размотал тряпку, в которой лежали работы учеников. В ней были наполовину сделанные фигурки. Только барсучонок был уже полностью вырезан, кривобокий, с лапами разной длины. Он взял его в руки и поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть. Внезапно мужчине стало жутко, он вздохнул и решил, что показалось. Но тануки снова задвигал носом, замигал крошечными глазками и изо всех сил, пыхтя, начал упираться лапками в держащие его пальцы.

— Противный мальчишка, — жалобно пропищал тануки. — Он так спешил, что сделал меня совсем некрасивым. Вот пойду и начну в эту грозу барабанить у дороги и напугаю даже монаха, если он будет идти.