Прививка против любви

Нам довелось воевать на так называемой Курской дуге: Курск – Орёл – Белгород. Знаменитая Курская битва в июле-августе 1943 года доказала, что не только зима и мороз страшны врагам России, но и мощь её армии. Советские войска отразили крупное наступление немецко-фашистских войск, сорвали их попытку вернуть стратегическую инициативу, утраченную ещё в Сталинградской битве. Это был коренной перелом в ходе войны.

Мы, девушки, работали телефонистками, передавали сведения о ходе боёв в штаб фронта. А уже оттуда они попадали в Москву. Мы передвигались вслед за передовой армией, но не все сразу, а частями. Текст для передачи был зашифрован, приходилось набирать только цифры, так что мы и не знали, что именно передаём.

Наш полк обеспечивал все виды связи: телефон, телеграф, рация, письменные сообщения. У нас были даже курьеры, которые развозили спецпакеты на велосипедах. Без нас на войне не произошло ни одного важного события. Мы продвигались, гоня врага на запад, за пределы нашей Родины, штурмом брали Берлин.

Жить приходилось в тяжелейших условиях, человеческий организм нередко испытывал невероятные нагрузки. Мы научились сутками не спать и не есть, если этого требовали обстоятельства.

Помню, как в холодное уже время, в октябре, мы вброд переходили реку, раздевшись почти догола и держа одежду над головой. Другие пути были закрыты немцами, и этот оказался самым безопасным. Вода у берега уже затянулась тонким слоем льда, а мы получили приказ: быстро в воду. Холодная вода буквально обжигала тело, ноги немели, но мы шли вперёд. Отступать было некуда, кругом немцы. Потом, уже переодевшись, мы несколько километров бежали, чтобы не простудиться. От такого” купания” на гражданке можно было схватить воспаление лёгких, а у нас не заболел никто. Люди на войне вообще болели редко, потому что организм был настроен на другое, расслабляться было некогда.

В Германию ехали на открытых машинах через освобожденную уже советскими войсками Польшу. Близ города Люблина почувствовали запах разложившихся трупов – он шёл из концентрационного лагеря Майданек. Это был не самый крупный концлагерь, в которых фашисты уничтожали неугодных им людей, не Бухенвальд и не Освенцим, но и здесь погубили не один миллион советских граждан, а также жителей Польши, Франции, Чехословакии, Югославии, Венгрии, Румынии и других стран.

Мы остановились, чтобы посмотреть. Телевидения тогда не было, информация передавалась только словесно, и ничего толком мы не знали. Приложив к носу мокрый платок, чтобы меньше ощущался запах, мы прошли по территории лагеря. Живых заключённых там уже не было, лежали кучи черепов и костей, из наспех засыпанных канав торчали то рука, то нога…

Немцы не успевали сжигать такое огромное количество трупов, хотя здесь был свой крематорий. Мы видели железные листы в рост человека, на которых трупы направлялись в печь. Золу после сожжения немцы увозили и использовали на удобрение. Была в лагере и газовая камера, где травили и взрослых, и детей.

Немцы и тут были рачительными хозяевами, и во всём у них была видна аккуратность. Даже в этих жутких, нечеловеческих условиях у них всё было разложено по полочкам. В одной комнате была сложена детская обувь, в другой женская, в третьей – мужская, в четвёртой – одежда, тоже рассортированная. В бараке, по которому мы прошли, была комната и с человеческими волосами. Перед уничтожением заключённых стригли, а волосы куда-то использовали: наверное, для набивки матрасов.

Впечатление от концлагеря было жутким. Изуверство немцев, не по праву считавших себя высшей расой, дошло здесь до крайней точки. Откуда им знать, что жестокость никогда не была признаком большого ума или образованности – у первых лиц рейха, включая Гитлера, не было даже высшего образования. Однако они пытались поставить себя над миром – за что и поплатились.

Вот так мы дошли до Берлина. Вошли в город, когда немецкой армии уже не было – весной 1945 года она была разбита, но остались отдельные формирования – так называемые осколки армии. Вот они-то и расстреляли нашу группу, которая передвигалась первой.

Две девушки и семь парней должны были сообщить нам, когда доберутся до места. Тогда, со второй группой, должна была идти я. Но сигнала от них мы так и не дождались. Выждав определенное время, мы пошли следом. И нашли их мёртвыми: семерых парней и одну девушку, а второй девушки нигде не было – ни среди живых, ни среди мёртвых. Мы её искали, с оружием в руках прочёсывали лес, но так и не нашли.

Я шла с автоматом в руках и тряслась от страха. Думала: а вдруг встретятся немцы, что буду делать? Когда я училась стрелять, оценки у меня были хорошие. А тут я совершенно не была уверена, что в кого-нибудь попаду. Наверное, растерялась бы, расплакалась. Но немцев, слава богу, не встретила. Девушку тоже не нашли. Так и числилась она у нас без вести пропавшей. Я и на этот раз чисто случайно попала во вторую группу, могла бы оказаться и на её месте. Так что три раза смерть была рядом со мной, но по стечению обстоятельств мне удалось её избежать.