Прививка против любви

Беленькая пушистая собачка, как раз болонка, преданно смотрела на Татьяну. Она была такой трогательной, что сердце женщины дрогнуло. Она взяла собачку на руки, почувствовала её тепло и сердечный трепет – бедное животное, наверное, чувствовало, что решается его судьба. Вопрос” брать или не брать” у неё даже не возник.

– Ладно, – сказала она, – и сколько мы за неё должны?

– Что вы, ничего не должны! Соседи щенков бесплатно отдают в хорошие руки.

– Спасибо. Андрей, наверное, очень обрадуется.

Когда Майя ушла, новая хозяйка опустила собачку на пол – та тут же сделала лужицу. Вот и первые радости, – подумала она, – что же дальше-то будет. А дальше пришёл муж и тоже с умилением уставился на собачку. Татьяна тут же отправила его в магазин за молоком – всё-таки ребёнок ещё очень маленький, не больше месяца. Собачку накормили, нашли для неё подстилку, и она спокойно уснула в своём новом доме.

Однако ночью болонка начала беспокоиться, скулить – наверное, искала маму. Андрей, как основной виновник появления в семье нового члена, взял её к себе в постель, и собачка тут же успокоилась. Так и спала она с ним, пока не повзрослела. Что касается собачьего туалета, то Андрей приучил её ходить на балкон – дело было в начале зимы, поэтому выгонять на улицу такого маленького щенка не стали, пожалели.

Поляковы к своему стыду долго не могли определить пол щенка: то ли мальчик это был, то ли девочка. Майя тоже не знала, кто это, пришлось ей идти к своим соседям и выяснять, кого же они ей дали. Оказалось, что мальчика. Поэтому назвали его Марсиком. Щенок, видимо, это имя одобрил и сразу же стал на него откликаться.

Весной начали выводить Марсика на улицу, и он тут же перестал ходить в туалет на балкон: он понял, что балкон – не улица. С собакой гуляли все члены семьи, причём считали это дело первоочередным. Марсик занял в квартире Поляковых своё место и не собирался от него отказываться.

Летом Марсика начали вывозить на дачу, и он считал эти поездки верхом блаженства. А если его по каким-то причинам туда не брали, то очень обижался и даже бунтовал. Он быстро сообразил, в какой одежде мама Таня ходит на работу, в какой – в магазин за хлебом, и в какой ездит на дачу. И если назревала поездка на дачу, он сидел у двери и ждал, а как только её открывали – быстро бежал к машине.

Но если мама с папой, одевшись по-походному, Марсика оставляли дома, то он в знак протеста драл дерматин на захлопнувшейся перед его носом двери. После таких подвигов Марсика ругали и тыкали носом в висящую клочьями обивку двери, он потом прятался под кровать и сидел там довольно долго, пока не позовут есть. Но проходило время – и он опять выражал свой протест, не жалея дерматина.

– Утоплю я его как-нибудь в Москве-реке, – угрожала Татьяна, но угрозы свои не выполняла.

Марсик был, всё равно что ребёнок – как же его утопить? А брать с собой на дачу каждый раз тоже нельзя – он мешал сажать огурцы и помидоры, бегал по грядкам. Потом, набегавшись, засыпал на травке, подставив свой мохнатый бок солнечным лучам.

Болонка была, конечно, бесполезной собакой: она не годилась ни для охоты, ни для охраны своих хозяев и их имущества от посторонних посягательств. Да и для престижа она мало пригодна: собак такой породы из-за границы не привозят и за бешеные деньги не продают. Короче говоря, у Поляковых появилась собака-игрушка, своего рода безделушка, зато очень симпатичная.

К лету Марсик повзрослел до того, что гулял во дворе один. Он уже знал дорогу домой, и никогда не ошибался, не путал ни свой подъезд, ни свой этаж. Если дверь на лестницу была закрыта, он сидел возле неё и спокойно ждал, когда кто-нибудь из соседей по дороге домой откроет её, и заходил вместе с ними. Он всё понимал, и Татьяна, живя рядом с этой псиной и наблюдая за ней, начала сомневаться в правильности теории академика Павлова, которую они изучали в школе. У животных, утверждал он, разума нет, только рефлексы. Ничего себе рефлексы, если Марсик спокойно понимает даже человеческую речь.

Марсик, например, не любил мыться. Почему-то эту, приятную для многих процедуру, он считал пыткой. Но поскольку шерсть его была белой и быстро пачкалась, мыть его приходилось часто. Но, едва услышав слово “мыться” или увидев в руках хозяйки его, собачье полотенце, Марсик прятался под кровать, и выдворить его оттуда стоило немалых трудов. Кому-то из домашних приходилось брать швабру, а другому ловить его. Зато уж после водных процедур Марсик получал приз – конфетку с печеньем. И хотя Андрей ругался, объясняя матери, что собакам нельзя есть сладкое, Татьяна всё равно изредка баловала ребёнка – уж очень он все сладкое любил .