Привкус хрома

— Я же уже говорил, разве ты забыл? — озлобленно ухмыльнулся Вон, вспоминая вторжение в его квартиру. — Пора готовиться к смерти. Джейсон должен был использоваться в целях саботажа, отдельных убийств и добычи информации. Он был боевой единицей лишь наполовину — и посмотри, что он смог сделать с вами и федералам, — говорил он с откровенным самодовольством, будто восхищаясь результатом своего проекта. — Остальные удивят вас еще больше...

— У меня складывается впечатление, что тебе не дорога собственная жизнь, — двусмысленно произнёс Ясубицу.

— Нет, я просто думаю, что лучше им позволить сделать то, чего они хотят, и не ввязываться в открытое противостояние. Я занимался их тренировкой и прекрасно знаю их возможности. Если они захотят, то вся корпорация утонет в крови. Этого до сих пор не произошло только потому, что в их планы, видимо, сама корпорация не входит. Но все может измениться, если вы...

— Я буду ждать отчёт по всем членам группировки «Мугэн» сегодня до шести вечера, — прервал его Ясубицу. — И по поводу проекта «прометей»: ты уже подготовил тело?

— В процессе. Прошло уже три года, нужно его слегка освежить и протестировать. Мои люди сейчас как раз занимаются этим.

— Оно должно быть готово в ближайшее время.

— Ты мне не командир. Будет готово, когда мы с ним закончим.

— Это приказ Кэндзо, — сказал Ясубицу. В этот момент у него дернулась левая нога и он припал на колено, ударяя тростью по столу. Вон, довольно улыбаясь, смотрел на его сверху. Он бы мог провести точечную калибровку центральной нервной системы и исправить спонтанные мышечные сокращения, вызванные деполяризацией мотонейрона, но ему хотелось, чтобы Ясубицу хотя бы пару дней провёл с ощущением полной беспомощности.

— Зря ты думаешь, что мы не в одной лодке, — Ясубицу с трудом поднялся на ноги и прислонился боком к стене, чувствуя, что его кренит в сторону.

«СБОЙ ВЕСТИБУЛЯРНОГО АППАРАТА. ДЕЛЕЙ ДИНАМИЧЕСКИХ СИГНАЛОВ РЕЦЕПТОРОВ РАВНОВЕСИЯ СОСТАВЛЯЕТ НОЛЬ ВОСЕМЬ МИЛЕСЕКУНД. НЕОБХОДИМА КАЛИБРОВКА АНАЛИЗАТОРА»

— Я так не думаю. Просто ты мне не нравишься.

— Личная неприязнь не должна мешать общей цели, ты ведь тоже профессионал и должен это понимать. Нам нужно сплотиться перед лицом общей угрозы. Они ведь... — Ясубицу подавился подступившей слюной: его снова тошнило. — Они и до тебя доберутся. Ты их создатель, думаю, им будет интересно узнать побольше о своих... Возможностях...

— О, поверь. Они знают о них лучше меня.

...Кристофер выстрелил в голову Тоби. Лазерные точки на его груди дернулись и обратились в залп пуль. Он упал рядом, выдыхая с хриплым свистом последний воздух. В глазах помутилось от боли; ощущение было такое, словно по груди разом ударили десятки молотов. Изо рта заструилась кровь. Кристофер закрыл глаза, думая о неубранной постели дома. Все, чего он хотел — это просто уснуть.

Акутагава закончил писать главу и какое-то время сидел, потуплено таращась в белое свечение монитора. Он думал о предсмертных словах Кевина, о том, что в последние мгновения своей жизни он мечтал об обещанном отдыхе — только и всего. Ни сожалений, ни страхов, ни воспоминаний. Он был подобен тростинке плывущей на поверхности реки, и теперь река поглотила его. Акутагава перечитал последнюю строчку: «Все, чего он хотел — это просто уснуть».

Поступил звонок по кохлеарной связи от Ясубицу.

«Добрый вечер. Есть срочный разговор. За тобой заедет мой личный водитель через тридцать минут»

«Хорошо»

Акутагава сохранил текстовый файл и достал пачку сигарет. Пока Алисы не было дома можно позволить себе роскошь курения в комнате. Он щелкнул зажигалкой...

...И Эвелин прикурила сигарету, пошатываясь от пяти шотов водки. Мимо прошли два человека в хромированных крольчих масках. В полумраке коридора, освещаемого только полосками тусклых золотых светодиодных ламп, маска юба на лице мужчины казалась еще более устрашающей: глубокие борозды морщин жадно впитывали в себя свет и выглядели как золотистые шрамы. Со стороны танцплощадки доносился гул смешавшихся звуков, словно громыхая где-то под водой — глухо и тихо.

— Не могу перестать смотреть на твою маску, такая красота, — сказала Эвелин, игриво проводя рукой по груди мужчины. — Как же меня заводит, когда у человека есть эсте-т-тический вкус, ты просто не представляешь.

— В пространстве садизма я тоже эстет.

— О боже... Ты такой... Странный, — Эвелин спрыснула от смеха. — Здесь обычно никого интересного, я тут постоянно бываю... Одно и то же... Знаешь, типа, клерки приходят с работы и хотят пор-р-азвлечься, выместить злобу на женщине... Но это так скучно! Они ничего не знают об искусстве садизма! Они бьют тебя, словно пытаются проучить ребёнка!..

— Мой мастер учил меня бить так, чтобы не задумываться о причиняемой боли. Но я зашёл дальше. Я представляю причиняемую боль и наслаждаюсь ею, в точности зная, как она звучит.

— Ох, у меня аж мурашки по телу пробежали... А скажи, как звучит самая сладкая боль?