Привкус хрома

Акутагава поднялся и отодвинул седзо, проваливаясь в искрящееся звездное небо. Несколько звезд вспыхнули фарами дальнего света и в пустоте проявились очертания грузовой машины. Солдаты «Ханзо» забрасывали в нее тела людей с той же небрежностью, с которой мясники загружают свиные туши. Очередная карательная операция в районе, подконтрольном «Цукуеми». Конфликт между корпорациями эскалировался до масштабов гражданской войны.

«Сюда едет подкрепление, сворачиваемся»

Солдаты забросили последнее тело и захлопнули дверцы. Дрон-камикадзе влетел в фургон сбоку и взорвался. Одному из солдат оторвало руку. Бронетранспортер на полной скорости врезался в горящий фургон, отбрасывая его в сторону. Язык пламени дернулся к небу и распался на дождь из пикселей. Ясубицу активировал маскировочный имплант. Бронетранспортер раздробился перед глазами Акутагавы на три копии в красном, зеленом и синем цвете. Он выдернул чеку из электромагнитной гранаты. Дверь бронетранспортера упала на асфальт и несколько солдат «Цукуеми» выпрыгнули наружу. Электромагнитная граната разорвалась под их ногами. Ясубицу расстрелял их с крыши бронетранспортера, затем спрыгнул вниз и, как внезапный столп ветра, залетел внутрь машины с обнаженным сето. Акутагава метнулся вперёд, оттолкнувшись от асфальта стопами с повышенной амортизацией, позволявшими прыгать сразу на десятки метров — и в мгновение оказался внутри бронетранспортера, отражая удар одного из солдат; лязгнули лезвия, уходя по косой траектории вниз, и Акутагава ударил его локтем по лицу. Ясубицу точным колющим ударом проткнул грудь своему сопернику и выставил через его плечо пистолет-пулемёт, пуская скоростной залп выстрелов. Акутагава полоснул солдата по груди, развернул сето в воздухе и, возвращая руку, вонзил клинок в его шею.

«Будем у вас через тридцать секунд, держитесь»

«Цели уничтожены»

Тела приумножились втрое, расплываясь перед глазами в красно-зелено-синем спектре, и сошлись воедино. Окровавленые руки Ясубицу висели в воздухе, вытирая об плащ одного из солдат лезвие сето. Сзади остановился еще один бронетранспортёр. Акутагава нажал на кнопку закрытия двери — и улица за ней превратилась в прямоугольную печь, где лежало тело его отца. Дверь закрылась.

— Поскольку тело сжигается при температуре примерно в четыреста градусов для сохранения костного состава процесс кремации занимает в среднем около половины часа. Рекомендуем вам пока прогулятся, —сказал работник похоронного бюро и низко поклонился.

Акутагава кивнул и, приобняв за плечо мать, вывел ее в зал ожидания. Золотая статуя Будды в центре зала сверкала так ярко, будто вся ее поверхность излучала стойкий золотистый свет. Акутагава сел на диван и зажмурил уставшие глаза.

— Жаль, что вы с отцом так и не смогли найти общий язык, — с печалью в голосе произнесла мать. — На самом деле он тебя любил, просто...

— Его сгубила собственная гордость. Я старался помочь ему как мог.

— Да... Но ты ведь понимаешь, он лишился своих родителей из-за...

— А теперь он лишился своей жизни и оставил нас, свою семью, но зато не запятнал свою широчайшую совесть. Молодец. Поступок, достойный мужчины.

— Не надо так, Акутагава...

Он открыл глаза, но перед ним уже не было ни матери, ни Будды, ни самого зала ожидания — только серые фракталы, похожие на бесконечно протяженный коралловый риф. В голове копошились насекомые. Акутагава попытался коснуться правого виска, но рука провалилась в пустоту. Фракталы вздыбились и сжались в одну точку. Вспыхнул электрический свет. Он сидел в конференц-зале вместе с другими членами корпорации, слушая выступление Дадзая:

— Сегодняшним утром триста пятьдесят восемь сотрудников корорпации «Цукуеми», включая исполнительного директора Хироси Хамакаси, совершили массовое самоубийство посредством переноса сознания в матрицу «Мисоги». Нам неизвестны точные причины данного решения, но зато мы можем с уверенностью утверждать, что с этого момента корпорация «Цукуеми» официально прекратила своё существование, открывая для нас неограниченные возможности экспансии не только на территории Токио, но и за пределами Японии...

Алиса положила руку на колено Акутагавы. Он повернулся к ней. За приоткрытыми окнами расплывались сгибавшиеся ветви деревьев, оставляя за собой мутные, плавно угасающие следы.

— У нас будет мальчик, — сказала она, просияв в улыбке.

В кабинет зашёл врач с одноразовой маской на лице. Мать Акутагавы подскочила с кресла и сжала руки на сердце. Окна исчезли за закрытыми жалюзи.

— Мы провели несколько сложных нейрохирургических операций и извлеки поврежденный нейроинтерфейс из головы вашего сына, — сказал врач. — Сейчас он находится в искусственной коме. К сожалению, оплавленные контакты нейроинтерфейса вызвали необратимые структурные повреждения мозга, поэтому шансов на выздоровление, боюсь, нет никаких. В лучшем случае, если его состояние будет стабильным после вывода из комы, он останется в вегетативном состоянии без возможности существовать самостоятельно. Мне очень жаль.