Привкус хрома

— Для меня нет разницы кого убивать. Хочешь посмотреть, как крупнокалиберный пистолет размозжит в кашу его маленькую черепушку? И услышать крик матери? Готов поставить десять тысяч йен на то, что она ринется к его яслям и опустит руки в это кровавое месиво, вопя «мой мальчик, мой маленький, маленький мальчик». Пари?

— Я, конечно, сам не святой, но ты вообще психопат конченый, тебя бы изолировать от общества по-хорошему.

— Следи за языком, полукровка.

Они подошли к дверям и постучали. Где-то на втором этаже открылась дверь и заскрипела лестница. Женщина, застыв за входной дверью, посмотрела в глазок, но никого не увидела: только пустой двор, мусорные баки и выцветшая вывеска «Рыбловные товары дядюшки Хо» на здании напротив. Она моргнула, и стены здания растянулись в ширину всего обозреваемого пространства, разлинованные и ослепительно белые, как рабочее место в программе. Подвинув мышкой вывеску, Асако перепечатала название и стала подбирать шрифт, задумчиво покусывая край стилуса. Ей хотелось добавить простой деревенский шарм, будто бы «дядюшка Хо» рисовал иероглифы вручную, небрежно намалевывая широкой кистью. Затем выбрала на панели кисть, отредактировала параметры жесткости и попробовала нарисовать самостоятельно: вышло слишком красиво, чувствовалась профессиональная женская рука. Стёрла все ластиком и вдавила стилус в графический планшет. Снова раздался стук в дверь — она так погрузилась в рабочий процесс, что совсем забыла о нем. Спустившись вниз, Асако выглянула в глазок и увидела перед дверью Киоко, свою погибшую дочь. Холодная дрожь пробежала по спине. Она открыла дверь.

— Мама, мамочка, мне очень, очень больно, — произнесла девочка своим сиплым, надламывающимся голосом.

На втором этаже завизжал ребёнок в яслях. Асако стояла, парализованная от страха, и потуплено смотрела на свою дочь.

— Разве ты не видишь, мама? Не видишь, как я страдаю?

— Но... Но... Но ты... — пыталась сказать Асако, но слова застревали поперёк ее горла.

— У вас есть сутки, чтобы уехать отсюда, иначе мой братик задохнётся во сне, — произнесла Киоко, и из ее глаз полились кровавые слезы. Асако захлопнула перед ней дверь...

Джейсон прервал лиминал и почесал зудевший затылок.

— Сучка побежала пить нейролептики и звонить своему психотерапевту. М-да...

— Ясно, — сказал Хидэо и открыл незапертую входную дверь. Он бесшумно поднялся на второй этаж, зашёл в спальню и ввёл Асако вместе с годовалым ребёнком в лиминал. Она заверещала от ужаса, увидев Хидэо рядом с яслями посреди окружившей их пустоты.

— Я пришёл из Дзигоку, чтобы забрать твоё дитя. Это проклятое место; до тех пор, пока вы живете здесь, вы не познаете ни счастья, ни покоя.

Хидэо подлетел к ней, схватил ее за волосы и подтащил к яслям. Асако громко вопила и тряслась как в припадке. Хидэо вздернул ее голову и указал на ясли.

— Я посылал к тебе душу дочери, но ты отвергла ее. Теперь ты познаешь боль.

— Нет! — закричала во все горло Асако.

Хидэо вздернул руку — и грудь ребёнка насквозь проткнул железный штырь. Маленькие, пухлые губы отрыгнули вязкую кровь. Он повернулся к Асако, взял ее за горло и придушил до потери сознания.

— Не дышит, — сказал Джейсон, стоявший возле яслей. Рядом на полу лежала Асако.

— Он и не должен, — усмехнулся Хидэо, хрустя костяшками пальцев. — Пойдём, впереди еще много работы.

— Больной уебок, — покрутил головой Джейсон.

На улице их поджидал серебристый мерседес с тонированными окнами. Когда они вышли из дома, окна в машине опустились и из нее выглянули члены одной из группировок якудзы. Бритоголовый мужчина на заднем кресле высунул руку с пистолетом и постучал по дверце, подзывая их к себе.

— Вы откуда такие ряженые будете? — спросил он, перегоняя в зубах зубочистку.

— Мы туристы, — сказал Джейсон, желая избежать лишнего шума, который мог помешать им выполнить задание.

— На вопрос мой отвечай.

— Нам не нужны проблемы, мы просто гуляем с другом, смотрим на море...

— Вы че, педики, что ли? — спросил якудза, и в машине раздался смех. — А ты че молчишь, уродец? Дар речи потерял? — обратился он к Хидэо.

— Ты гляди какие у них стволы, — сказал якудза с длинными желтыми волосами с переднего кресла. — Вам кто такие игрушки выдал?

Они застыли на несколько секунд, отрешенно глядя перед собой — и вдруг из их ртов одновременно брызнула кровь. Хидэо припал на колено, тяжело дыша; его губы исказились от боли.

— Будто позвоночник раскалили до красна... — сказал он, ухмыляясь. — Как же приятно...