Приворотное зелье

Я вздрогнула, с неимоверным усилием отвлекшись от разглядывания его весьма симпатичного и волнующего зада, и вдруг поняла, что совершенно потеряла нить разговора. О чем мы вообще только что разговаривали? Ах да, кажется, о его дворецком. И какую страшную тайну о нем, хотелось бы знать, Лоренс намерен мне поведать?

Лоренс тем временем повернулся ко мне, выжидающе скрестил на груди руки, внимательно глядя на меня.

– Я никому ничего не скажу, – поспешила я заверить его, осознав, что он ждет от меня чего-то в этом роде.

– Очень на это надеюсь, – медленно процедил он. – Тебе стоит молчать о том, что ты сейчас услышишь. И прежде всего – во имя собственной безопасности.

– Если ты хотел меня напугать, то тебе это с блеском удалось, – с нервным смешком призналась я, заинтригованная донельзя. – Так что там не так с твоим дворецким? Он действительно оборотень?

– Не совсем, – уклончиво проговорил Лоренс. – Оборотень – это тот, кому не повезло заболеть ликантропией. Как известно, этот недуг бывает врожденный – полученный в наследство от родителей – или же приобретенный.

Я изумленно хмыкнула себе под нос. Ну надо же, разговор становится все интереснее и интереснее. Нет, про ликантропию я слышала краем уха. Не зря ведь Академию оканчивала. Был у нас факультет охотников за нелюдью и нежитью. Ну, и прочими сверхъестественными созданиями. Уж не знаю, как они в дальнейшем использовали свои знания, но в обычной жизни студенты этого факультета отличались просто-таки невероятной спесью и заносчивостью. По-моему, практически все драки происходили именно с участием этих забияк. Даром, что ли, боевая магия занимала львиную часть их обучения. К тому же они очень любили по делу и без бахвалиться своими познаниями. Вот мне однажды и «повезло» выслушать долгую и нудную лекцию из уст одного охотника, который очень старался мне понравиться, но явно не знал способа лучше, как нагрузить мозги несчастной девушки всякими ненужными сведениями.

Впрочем, я немного отвлеклась. Так или иначе, но большую часть рассказанного мне я тогда благополучно пропустила мимо ушей. Однако какие-то крохи все-таки зацепились в моей памяти. Например, про приобретенную ликантропию. То есть про ту, которая передается через укус оборотня. Кстати, мало кто в курсе, что они заразны лишь в зверином облике. Поэтому, если тебя вдруг цапнет оборотень, а на небе при этом не сияет полная луна, то все в порядке. Но на всякий случай все-таки стоит наведаться к целителю и получить средство от бешенства, а заодно хорошенько обработать рану. Ведь если человек ни с того ни с сего набросился на другого человека – то с первым явно не все в порядке. Мало ли какие еще есть хвори на свете, нам пока неведомые.

А вот про врожденную ликантропию я еще не слышала. Получается, у оборотней рождаются исключительно оборотни? А как, интересно, они заводят пары? Только со своими или же допускают в качестве партнера и обычного человека? А если верно последнее, то как отреагирует, к примеру, мать, если у нее родится натуральный волчонок? Хотя нет, родит, скорее всего, она обычного ребенка, чья потаенная суть выйдет на свет лишь в подростковом возрасте. Где-то я про это тоже слышала. Вроде как девушки-оборотни в первый раз перекидываются в зверя во время менархе. А как тогда обстоит дело у парней? Они-то ежемесячно кровь не роняют. Неужели после первого секса? Вот будет забавно, если это знаменательное событие произойдет во время полной луны! Легла в постель с симпатичным молодым человеком, а через некоторое время он оборотился в серого и мохнатого зверя!

– Ой, как все сложно! – чуть слышно буркнула я, окончательно запутавшись во всех своих рассуждениях.

– Да ничего тут сложного нет. – Лоренс покровительственно улыбнулся мне, вряд ли подозревая, сколько фактов о ликантропии я сейчас вспомнила. – Не буду забивать тебе голову лишними деталями, тем более что Альфред – не оборотень. Точнее…

Лоренс запнулся и принялся усердно чесать затылок, явно не зная, как бы попонятнее мне все объяснить.

Я не мешала ему, с искренним изумлением наблюдая за эмоциями, отражающимися на его лице. Сдается, то, что он хочет мне поведать, действительно выходит за всяческие рамки нормального.

– Как я уже сказал, оборотень – это человек, просто так или иначе заболевший ликантропией, – наконец, с усилием продолжил Лоренс. – И большую часть времени он является именно человеком. А Альфред – это зверь. Самый натуральный волк. Так сказать, антрополикос.

– А? – изумленно переспросила я.

– Ликантроп – человековолк, антрополикос – волкочеловек, – пояснил Лоренс и слегка покраснел, добавив: – Но я не претендую на верность второго определения. Это чисто моя придумка.

– Ничего не понимаю! – воскликнула я и с раздражением взбила подушку, которая почти выскользнула из-под моего локтя. – Альфред – человек! Я видела его в облике человека! И если он обращается в волка лишь в полнолуние – то почему нельзя его назвать оборотнем?