Привычка выживать (СИ)

Пит слышит об этом в первый раз. В тренировочном центре очень редко мигает свет; Эффи говорит, что это-то из-за мощных предохранителей. Здание Центра и стоящие рядом с ними дома освещены, Пит помогает Эффи выйти из машины, и следит за тем, как машина исчезает в темноте. На первом этаже никого нет; он пробыл в белой комнате до позднего вечера, и все разошлись по своим этажам. Эффи прощается, и Пит знает, что не сможет себя заставить подняться к Джоанне сейчас, поэтому выбирается на крышу, и подходит к огороженному краю. Интересно, здесь до сих пор работает силовое поле? Должно работать; в новом Капитолии мало что изменилось после революции.

Так получается – судьба, случайность или положение планет, - желая остаться в одиночестве, он нарушает чужое одиночество.

…

Джоанна выбирает самый тяжелый уровень тренировки из возможных. В пустом подвале с разделенными секциями она чувствует себя вполне уютно, а существующий глубоко внутри нее страх только добавляет адреналина. Но, черт возьми, ей не суждено просто убивать созданных программой противников.

- Учти, с такой нагрузкой компьютерные профессионалы сотрут тебя в порошок, - Гейл скорее констатирует факт, а не издевается.

Мейсон хмыкает.

- Сегодня целый день я играла в недотрогу. А потом еще откровенничала без доброй дозы алкоголя. Теперь мне хочется убивать или быть убитой, - заявляет с ослепительной улыбкой. – Впрочем, в этой игре я не сторонюсь полезных союзников. Ты предпочтешь лук или пулемет?

Гейл может оценить ее вызов, и она забывает о постановочной драке, полностью отдаваясь во власть живого противника.

…

Эффи не хлопает дверью своей спальни, и не вздрагивает, когда включает свет и обнаруживает сидящего на постели Хеймитча. Трезвого Хеймитча, и поэтому Хеймитча очень злого. В руках он держит коробку из-под ее лекарства.

- Ничего не хочешь мне рассказать, солнышко? – спрашивает вполне вменяемым голосом.

Включенный свет мигает дважды и становится совсем тусклым.

Эффи не отводит взгляда.

…

Китнисс Эвердин стоит у самого края парапета, закутавшись в темный плед, бледная, бледнее даже обычного, и невидящим взглядом рассматривает спящий город. Она может делать вид, что поглощена созерцанием слабо освещенных зданий, но сердце ее сбивается с размеренного ритма, на щеках появляется лихорадочный румянец, ее резко бросает в дрожь. Она может не смотреть в сторону замершего от неожиданности Пита, но все пять чувств ее сосредоточены только на нем, будто ее самой уже не существует.

- Я не хотел тебе мешать, - говорит Пит, собираясь убраться с чертовой крыши как можно дальше и как можно быстрее.

- Знаю, - Китнисс фыркает и разворачивается. – Ты никогда не хотел мне мешать, Пит, - и по губам ее скользит незнакомая улыбка. – Уже поздно. Я иду спать.

Пит отходит в сторону от двери, пропуская ее, и смотрит на город; лишь малая часть его освещена, все остальное погружено во тьму. Наверное, обстановка в городе со светом хуже, чем он думал.

- Спокойной ночи, - говорит он.

Свет пропадает и на смежной улице. Что-то в здании Центра оглушительно щелкает и замирает. Китнисс тянет на себя дверь, но ничего не происходит. Пит слышит ее дыхание, но еще не видит ее саму; внезапная темнота похожа на ослепление, как в одном из тысячи его кошмаров, которые начинают сбываться.

Они оказываются запертыми на крыше здания высотой в двенадцать этажей.

========== ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ, в которой все выясняют отношения ==========

Уважаемые читатели, при нахождении ошибки/опечатки/не там и не так поставленной запятой, пожалуйста, используйте публичную бету.

Гейл Хоторн привык к темноте с самого детства. Темнота сопровождала его повсюду, будь то шахты, в которых он провел львиную долю своего существования в Дистрикте Двенадцать, или же окутанные темнотой лабиринты Орешка. Но он вовсе не планировал оказаться в темноте здесь, почти в центре Капитолия, в одной из тренажерных секций с загруженной программой тренировки, наедине с сумасшедшей Джоанной Мейсон, которая только что занесла меч для удара на поражение. Быть может, зря он отказался от пулемета; хотя, если признаться, от пулемета он отказался лишь потому, что не нашел его на многочисленных стендах. Против Джоанны он не побрезговал бы ни одной военной хитростью, пусть Джоанна и была всего лишь девчонкой, которая круто смотрелась с топором, особенно в действии.

- И гаснет свет, - комментирует она из темноты. Голос у нее хриплый, но не испуганный; она стоит в нескольких шагах от него, если ориентироваться на голос.