Привычка выживать (СИ)

Аврелий тоже начинает злиться.

Мертвый Президент, стоящий у окна, беззвучно хлопает в ладоши.

(- Действительно, Пит, займись уже делом.)

- Я вижу кошмары, в которых убиваю Китнисс Эвердин, - выпаливает Пит на одном дыхании. – А еще, - запинается, глядя в сторону мертвого Сноу, который еще не проявляет интереса к словам своего единственного собеседника, - я вижу мертвого президента Панема.

(- О, мой мальчик, теперь нас точно запрут на нижнем этаже со связанными руками за спиной.)

В голосе Сноу кроется только бесконечная усталость. Аврелий тоже переводит взгляд на окно, а потом отворачивается, почти не удивляясь происходящему.

- И что здесь забыла Койн? – спрашивает спокойно. Пит закатывает глаза, и поясняет, что имел в виду другого мертвого президента. – Да? – переспрашивает Аврелий с неловкой улыбкой. – Всегда мечтал познакомиться с ним лично. У человека явные проблемы с общением и расстановкой приоритетов между добром и злом, огромное количество комплексов, и, пожалуй, пугающая тяга к ядам.

- Вы что, больной? – удивляется в свою очередь Пит; удивление охватывает его всего, становясь иррациональным.

- Из нас двоих больной ты. Из нас двоих только ты видишь призраков, - следует весьма логичный ответ, и Аврелий опять запрокидывает голову, чтобы полюбоваться потолком, пока Пит тщательно разжевывает нынешнюю ситуацию. В конце концов, этот призрак не просто маячит перед глазами, а разговаривает и дает ценные советы. – Кажется, я погорячился, говоря, что у тебя нет раздвоения личности, - резюмирует Аврелий, выслушав своего пациента. – Но все же мне кажется, это какой-то побочный эффект. Ты видишь его постоянно?

Пит отрицательно качает головой, и мысленно благодарит бога за то, что бог постепенно исправляет ошибки. Жаль, что это делает только Бог.

Аврелий опасно раскачивается в своем кресле, что-то мучительно соображая, затем встает и проходит к одному из своих шкафов, чтобы забрать оттуда среднего размера коробку без опознавательных знаков.

- Здесь, - оглаживает бок коробки, стирает пыль с крышки, - те записи, которые я изучал во время твоего турне по Дистриктам, - протягивает коробку Питом. – У меня, думаю, есть объяснение тому, почему ты видишь Сноу. Быть может, Сноу во время твоего заключения в Капитолии, слишком часто навещал тебя, и у тебя банальная передозировка его душевными разговорами, проявляющаяся таким интересным образом. Или, - здесь врач тяжело вздыхает и отходит к окну, оставляя коробку рядом с Питом, - на тебе был опробован второй уровень охмора. И не нужно на меня так смотреть! – внезапно вспыхивает от злости. – Я не знаю, что это значит. У меня у самого скоро мозги начнут кипеть от подобных неразрешимых головоломок!

Пит неловко поддевает крышку коробки и видит старые кассеты.

- Я украл все это у Пэйлор, - признается Аврелий. – Она, кстати, чуть не убила меня за это. А еще она обещала утопить меня в своей ванной, если ты начнешь новую волну сопротивления. К счастью, пока этого не случилось.

- Вы переживаете за Пэйлор? – блещет интуицией Пит, не решаясь начать рассматривать неразговорчивые пленки прямо здесь.

- Боюсь, с ней тоже сделали что-то, отчего она перестала быть собою, - Аврелий пожимает плечами. – Если я попрошу тебя быть рядом с Китнисс, когда она узнает, что с ней сделали, ты выполнишь эту просьбу? – спрашивает тихо, почти шепотом. И впивается в лицо Мелларка пристальным взглядом; Питу чуть крышу не сносит от перенапряжения. – И будь уверен, что я не приму отговорки вроде «Я боюсь причинить ей боль». Это как-то глупо, Пит, бояться причинить боль своим присутствием тому, кому причиняешь боль, когда не находишься рядом.

Пит сжимает челюсти, чтобы не нагрубить. Но – Пит не обещает. Аврелий просит его забрать все пленки, и не смотрит на то, как закрывается за ним дверь. Позже Эффи зайдет за брошью и заберет в своей маленькой сумочке короткое письмо. У Аврелия сегодня тяжелый день, который не закончится ничем хорошим, но закончится когда-нибудь. А у Пита впереди тяжелая жизнь. Ведь Китнисс, чьей взаимности он жаждал до того, как ему промыли мозги, любит его отчаянно и безрассудно. Но есть одно «но».

Она любит его потому, что охморена любить его.

…

Китнисс привыкла просыпаться не в одиночестве. Безотчетная нежность возникает в ней, едва она чувствует тепло лежащего рядом человека. Тяжелая рука перехватывает ее талию, он дышит ей в затылок, от этого становится жарко и немного щекотно. Она любит просыпаться так; только обычно ей в глаза бьет непоседливое солнце, и за окном слышен щебет ранних птиц. Китнисс осторожно выворачивается из-под руки, и чувствует, что что-то не так. Она хочет привычно разбудить Пита поцелуем, и отшатывается, едва сознавая, что рядом с ней вовсе не Пит.