Привычка выживать (СИ)

Эффи не вздрагивает, вникая в суть произносимых им слов. Эффи не плачет, хотя слезы выступают на ее глазах. Эффи сжимает свои маленькие острые кулачки и поджимает губы. Она пытается быть сильной уже не ради себя. Она все еще пытается быть кем-то, кто совершает человеческие поступки, и это единственное, что радует ее саму в чрезмерной серой жизни. После, вернувшись в единственную протопленную комнату, она садится у потухшего камина и долго-долго смотрит на золу.

Никто из них не заслужил этого.

Она все еще в это верит.

========== ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ, в которой Китнисс навещает могилы и прощается с призраками ==========

Первой, кого видит Китнисс, проснувшись, оказывается Эффи. Безупречная Эффи со своим нарисованным лицом, с вежливой улыбкой, с идеально ровной спиной и руками, чинно сложенными на коленях. Эффи сидит в кресле, и смотрит в пространство, и думает о чем-то своем, поэтому не сразу замечает направленный на нее взгляд.

- Доброе утро! – восклицает с раздражающим оптимизмом. – Как спалось?

Китнисс неуверенно пожимает плечом и потягивается. Все тело ноет от неудобной позы, в комнате холодно, и хочется есть, и все это указывает на то, что жизнь вовсе не закончилась, а продолжается, и заставляет Китнисс жить, двигаться, дышать и действовать. Китнисс посещает ванную комнату, в которой, наверное, давным-давно никто не убирался, и рассматривает баночки, расставленные на полке со смешным чувством любопытства и омерзения. Она вяло поглощает наспех приготовленный доктором Аврелием завтрак и спрашивает, может ли выйти на улицу. Аврелий медлит, Китнисс успевает посчитать до пяти.

- Думаю, да. Куда ты хочешь пойти?

“Какой глупый вопрос”, отстраненно думает девушка, накидывая поверх одежды свой черный плащ. Она недоуменно смотрит на Эффи, которая ждет ее на пороге в полном обмундировании, и уточняет, так ли необходимо присутствие кого-либо рядом с ней. Доктор пожимает плечом:

- Ты думаешь, что без нас двоих ты будешь одна?

Китнисс воображает над собой зависшие планолеты, военных, следующих за ней ровными рядами и выдыхает. Конечно, нет. Теперь она вообще будет стараться не думать о том, о чем так хочется подумать.

Впрочем, то, как Эффи перелезает под оградой, прежде находящейся под напряжением, победительницу 74 Голодных Игр даже немного веселит. Как и то, как передвигается Бряк по лесу на своих огромных каблуках. Да, с такой напарницей в лес лучше не ходить. Даже Пит с его искусственной ногой двигается на порядок тише. Воспоминание о Пите заставляют Китнисс прибавить шагу, и при этом она вовсе забывает об Эффи, потому что перед ней стоит только одна цель: убежать от воспоминаний как можно дальше. Крик Эффи не позволяет ей сделать задуманное, она останавливается и идет назад, к замершей женщине, безучастно рассматривающей свои погибшие модные сапожки.

Китнисс ведет ее на Луговину. Ей не хочется идти туда самой, но почему-то очень хочется показать Эффи то место, которое прежде казалось таким прекрасным. Конечно, Китнисс знает, что капитолийской женщине никогда не понять красоты и мрачности братской могилы, на которой, Китнисс уверена, совсем скоро распустятся цветы. Но Эффи удивляет ее. Всю дорогу сюда Эффи молчит, напряженно вслушиваясь в непривычные звуки природы. Затем, оказавшись на Луговине, покрытой пеплом, присаживается на корточки, кладет раскрытую ладонь на неровную поверхность и сидит какое-то время без движения.

- Что ты делаешь? – спрашивает Китнисс, когда капитолийка принимает вертикальное положение.

- Прошу прощения, - Эффи быстро отводит глаза с блестящими слезами.

- Ты не виновата, - говорит Китнисс после непродолжительной паузы, и удивляется, когда бездушная Бряк качает головой, отказываясь от признания своей невиновности. – Я виновата, - почему-то Китнисс смотрит на безмятежное небо и прикусывает губу.

- О, девочка, - смеется очень тихо Бряк, - ты всегда заблуждалась, - и подходит ближе, и руки ее так привычно обнимают поникшую фигуру. Китнисс не сопротивляется. Сперва от удивления: на нарисованном лице Эффи она впервые замечает что-то, что заметила только перед Квартальной Бойней. Потом, оправившись от удивления, привыкнув к теплу чужого человеческого тела, она отвечает на объятие, и обе девушки стоят какое-то время, поглощенные собственными мыслями, близкие и в то же время одинаково далекие друг от друга.

Хмурый Аврелий встречает их на пороге заброшенного дома. Взглядом он спрашивает у Эффи, что так задержало их, видел ли кто-нибудь их и еще чертову прорву вопросов, которые так и не задает вслух. Эффи выглядит вполне спокойной, у Китнисс свежий цвет лица, Китнисс даже немного улыбается, пусть грустно и рассеянно, но улыбается. На столе их ждет остывший обед, но никто из них не оказывается голодным.

- Весь Дистрикт будто мертв, - говорит Китнисс, когда становится не в силах терпеть эту тишину.

- Боюсь, всех жителей просто разогнали по домам на время твоего пребывания, - Аврелий пожимает плечом и бросает быстрый взгляд на Эффи, которая не торопится опровергать или соглашаться с высказанным вслух предположением.