Привычка жить

Умылась. Причесалась. Кофею от души напилась. Жалко, елки нет. Игорь всегда приносил настоящую живую елку. Опять она про Игоря! Нет, что это за зараза такая, а? Здесь вообще-то эксперимент, а не вечер воспоминаний! А только елки все равно нет. Ну нет и нет… Аукубу вон нарядим…

Взгромоздившись на стул, Женя достала с антресолей коробку с елочными игрушками, принялась с воодушевлением навешивать их на бедную аукубу. Искусственное дерево послушно приняло на себя все новогодние дары, прогнулось вниз тонкими пластиковыми ветками. Как-то неуклюже совсем получилось. Жалобно и некрасиво. Пришлось украсить наряженное дерево прошлогодними гирляндами. И все равно было видно, что это аукуба, а не елка. Ну и пусть! А у нее будет новогодняя аукуба! Может, это часть эксперимента такая.

— Мам, это что за безобразие? — вздрогнула Женя от Катькиного возмущенного голоса. — Ты еще подарки под нее положи.

— А что, это идея, между прочим! — рассмеялась Женя, оборачиваясь к заспанной дочери. — Иди умывайся давай, а то выглядишь, как взрослая тетька-растрепа. И давай обедать уже, я проголодалась что-то.

— А подарок? Когда ты под свое безобразие подарок мой будешь класть?

— Так вечером, наверное. Кстати, вчера тетя Ася звонила, спрашивала — ты с ними на дачу не хочешь поехать?

— Не-а. Я в другое место пойду Новый год встречать. А ты что, с ними поедешь?

— Нет. Я дома останусь.

— Как это — дома? Но ведь я уйду, мам… Ты что, одна останешься, что ли?

— Ну да, одна. А что в этом такого особенного?

— Да нет… Ничего, в общем.

— А что это за «другое место», Кать? Позволь мне, как матери, полюбопытствовать?

— Да пожалуйста! У нас половина класса у Дашки собирается. Ну и я пойду… Ты ведь не против Дашки, правда?

— А вы что, помирились?

— Ну да…

— Ну что ж, иди… Если к Дашке, то иди, конечно. А Дашины родители дома будут?

— Да дома, дома… Встретят с нами Новый год, потом свалят куда-нибудь, как обычно. А часа в три снова придут… Мам, а у тебя тот шампунчик еще остался? Ну, который дорогой, хороший такой… Дашь мне на сегодня?

— Ага. Бери. Там, в шкафчике найдешь.

— Ну тогда я в ванную… Я надолго, мам! Надо же себя в порядок привести.

— А обедать?

— Не хочу!

Что ж, обедать в этот день придется тоже одной. А вот интересно, надо для одной себя салаты нарезать, или совсем даже не обязательно? Наверное, не надо все-таки. Будут стоять, напоминать о прошлых семейных новогодних застольях… А с другой стороны — она же в эксперименте все-таки! Наверное, надо. Чтоб так же есть их старательно за час до боя курантов. Чтоб все было как всегда. С той лишь разницей, что есть она их будет в одиночестве. А что — желудку-то все равно, между прочим, с кем она их ест… Ладно. Пойдем на компромисс. Сделаем обязательный «оливье», а на другие салаты силы тратить не будем. Хотя зачем они ей сегодня — силы эти? Плясать-то она сама с собой тоже не будет. А может, ну его, этот эксперимент? Может, позвонить сейчас Асе, да и…

Так. Стоп. А вот это уже малодушие. И ренегатство. Так нельзя. Надо успокоиться. Надо успокоиться… Вон в дверь звонят, кого-то черт принес.

— Ой, Женечка, привет… — улыбнулась ей в открытую дверь Оксанка. — А я думаю — дома ты, не дома. Может, думаю, уехала уже куда-нибудь.

— Ну куда мне ехать, Оксанка? Заходи. Куда я из родных стен уеду?

— Так шо значит — к тебе кто-нибудь в гости придет, да?

— И ко мне никто не придет.

— Ой, как же это? Выходит, одна будешь?

— Одна.

— Совсем?

— Ага.

— Та ты шо?

Оксанка округлила глаза, с ужасом прикрыла рот рукой, будто Женя только что сообщила ей о своей смертельной болезни. Рассмеявшись, Женя подергала ее за руку, приводя в чувство, потом спросила:

— А ты чего пришла-то, Оксанка? За надобностью какой иль просто так?

— Ой, я вообще-то за надобностью, Женечка… Я у тебя стол хотела попросить. Я думала, что ты уйдешь куда из дома, таки стол тебе не трэба…

— Так и забирай! Чего ты?

— Правда? А ты как? Слушай, а может, ты ко мне пойдешь? Я с Гоги буду встречать. И с его друзьями. Ну, помнишь Гоги, который?..

— Да помню, помню, Оксанка! Только… ты же вроде домой собиралась на праздники ехать? Передумала?

— Ага. Передумала. Я им денег послала да подарков всяких. Понимаешь, я и сама туда не хочу уже.

— Откупилась, значит?

— Ну можно и так сказать. Когда конфету шоколадную ешь, простого леденца уже не хочется. Как представлю всю эту нашу бедность… Нет, Женя, не хочу! И не суди меня, пожалуйста.

— Да бог с тобой, Оксанка! Какой я тебе судья? Только запомни, конфета шоколадная — она никогда бесплатной не бывает. За нее могут столько с тебя фантиков содрать, что мало не покажется.

— Ой, да знаю я! Не дура, слава богу. Я вот скоро работать пойду. Как порядочная. И никто меня ни в чем упрекнуть зазря не сможет!

— Куда ты работать пойдешь?

— А Гоги обещал меня секретарем взять. Я уж и на курсы записалась… Вот закончу и пойду к нему секретарем работать.

— А где он трудится, твой Гоги?

— На рынке.

— Хм… Зачем ему на рынке секретарь, интересно?